Лицо Фен Е было холодным и бесстрастным, он невозмутимо смотрел на Яна Сиконга сверху вниз.
У Яна Сиконга задрожали губы, но он не хотел показывать свою слабость, поэтому, стараясь говорить, как обычно, спросил:
- За два дня мне дали только миску холодной каши. Ты собрался уморить меня голодом?
Фен Е слегка вздернул подбородок:
- Цю Ван был настолько любезен, что принес тебе еды, но ты в ответ напал на него. Ты всегда был таким – кто бы ни выказал тебе доброе отношение, ты лишь постараешься использовать его с удвоенной силой.
- Я просто хотел узнать, кто он такой, - Ян Сиконг прищурил глаза. – К чему все эти тайны? Если он хочет за что-то отомстить, пусть приходит и мстит открыто.
- Говоришь о мести? – на лице Фен Е промелькнула убийтвенная ярость, а голос зазвенел льдом. – Ты столько задолжал ему, что не расплатишься с ним до конца своих дней.
- И что же я ему задолжал?
- Твой долг ему мы обсудим позже, - Фен Е медленно приблизился к Яну Сиконгу, его высокая фигура подавляла его своей мощью. – А сейчас мы посчитаемся с тобой за то, что ты задолжал мне.
_________________________
1. Это слово означает «забыть, не помнить, утратить, амнезия».
2. Не знаю, как это называется. Переводится также, как дыба, виселица, место для наказания. Гугл картинки показывают такие фиговины и для сексуальных утех)) Короче, нечто, где можно зафиксировать человека и делай с ним, что хошь.)
- 177 -
Ян Сиконг сделал глубокий вдох и поспешно заговорил:
- Фен Е, послушай меня. А Ли приходил тогда к Сяо Лю, потому что они были лично знакомы. Он чувствовал себя виноватым за то, что сбросил его на землю и принес ему лекарство от ран. А верительную бирку украли, когда Се Чжунжень подослал Е Ли, чтобы она соблазнила Сяо Лю.
- Продолжай, - кивнул Фен Е.
- Се Чжунжень сейчас находится в тюрьме. Это он подставил твоего отца и рано или поздно он сознается в этом. Ты не должен винить меня в том, что произошло!
- Я не хочу верить ни единому твоему слову, - с усмешкой ответил Фен Е. – Сначала твой верный слуга приходит к Сяо Лю прямо перед тем, как все случилось. После этого ты не появляешься на празднестве. Потом Сяо Лю узнает, где мой отец хранит верительную бирку военачальника, а потом ему становится известен маршрут, по которому наша армия Фен взошла на гору – именно тот маршрут, который мы обсуждали с тобой вдвоем. Ты пытался уговорить меня поднять мятеж, но я отказался. Ты понял, что тебе не удастся воспользоваться армией Фен, и конечно же, не смог смириться с этим.
- В ту ночь я был ранен и оставался в палатке принца! – воскликнул Ян Сиконг. – Ну, подумай хоть немного головой! Если бы все это сделал я, разве я допустил бы столько глупых ошибок? И какую выгоду я приобрел бы, сделав это? Меня явно подставили намеренно! Если ты не можешь поверить мне в глубине души, ты все равно не должен оговаривать меня, основываясь лишь на своих ощущениях!
- Ну, хорошо. Что касается этого вопроса, я подожду, когда этот презренный пес сознается в своих преступлениях, - губы Фен Е скривились в злой усмешке, в которой сквозило что-то жестокое. – А, когда ты узнал, что император собирается отдать тебе в жены Си-эр, ты скрыл это от меня. Это тоже наговор?
Потрясенный Ян Сиконг промолчал.
- Уже позже я вспомнил, как приходил навестить свою тетю, и она начала защищать тебя, намекая на твое положение. Должно быть, до нее уже тогда дошли какие-то слухи, и лишь ради репутации Си-эр она не могла говорить о расторжении помолвки. Если бы ты тогда сказал мне об этом, никакого брака не было бы. Но ты ничего не сказал, потому что хотел жениться на ней и стать зятем императора, ведь так?
Губы Яна Сиконга задрожали, и он тихо сказал:
- ... Да, в то время я думал, что ты со мной просто из прихоти. Какой мужчина откажется жениться и иметь детей, и я подумал...
- И ты подумал, что нам с тобой рано или поздно все равно придется завести себе семью, и поэтому решил жениться на принцессе, - на лице Фен Е появилось свирепое выражение, он протянул руку и стиснул подбородок Яна Сиконга. – Тебе ведь никогда по-настоящему не было до меня дела, ведь так? Вспоминая прошлое, я понял, что ты сблизился со мной и принял меня через силу. Тебе не хотелось иметь дело с мужчиной, но я был Шицзи правителя Цзинъюаня. Если бы не мое положение, ты бы отбросил меня прочь, как пару стоптанных башмаков!
Ян Сиконг чувствовал сильную боль, пока он сжимал ему подбородок, но она не шла ни в какое сравнение с душевной болью, которую он испытывал в тот момент.
- Фен Е, разве у нас с тобой не было чувств друг к другу? Неужели ты и правда так ничего и не понял в глубине души?
- Ха! – у Фен Е вырвался короткий смешок. – Это очень хороший вопрос. Поначалу я думал, что у тебя и правда есть чувства ко мне, пока я не превратился в приговоренного к смерти узника, перестав быть Шицзи, который являлся к тебе по первому зову. И тогда я прозрел.
- Если я действительно был равнодушен к тебе, зачем бы я стал рисковать своей жизнью, спасая тебя! – воскликнул Ян Сиконг, чувствуя, как в нем нарастает ярость.
Ему казалось, что будь у него хоть тысяча ртов, он не сможет переубедить Фен Е. Он мог использвать столько уловок, чтобы обвести врага вокруг пальца, но, говоря правду, не сумел завоевать доверие человека, который был дорог ему больше всех на свете!
- Ты спас меня только из-за... - Фен Е отпустил его подбородок. – Думаешь, я не знаю, для чего ты явился сюда с Цзуйхонгом? Мой отец мертв, а я единственный законный наследник семьи Фен. Датун до сих пор хранит в своем сердце верность семье Фен. Ты спас меня, чтобы я мог вернуть под свое начало армию Датуна, захватил столицу и помог тебе... добиться власти.
Ян Сиконг безмолвно уставился на Фен Е.
- Я все верно сказал? – взгляд Фен Е стал ледяным. – Ты еще тогда добивался этого, но мой отец не захотел помогать тебе. Твое честолюбие заходит гораздо дальше мести за Юаня Мао и уничтожения партии евнухов. На самом деле... тебе нужна вся Поднебесная.
Ян Сиконг закрыл глаза, чувствуя, как у него защипало в носу, а на глаза наворачиваются слезы.
- Я действительно приехал к тебе с этой целью, но мне не нужны ни власть, ни богатство. Я, Ян Сиконг, всю жизнь искал лишь одного – это мир и благоденствие для страны и ее народа.
Фен Е смотрел на него непонимающим взглядом.
- Я думал, у тебя тоже есть честолюбивые устремления, - дрожащим голосом проговорил Ян Сиконг. – Разве в детстве мы не об этом мечтали?
- Не смей упоминать наше детство! – неожиданно взревел Фен Е.
Ян Сиконг испуганно вздрогнул и напряженно уставился на Фен Е.
Широкая грудь Фен Е бурно вздымалась и опускалась, словно он с трудом сдерживал свою ярость.