- Когда я встретил тебя в столице, мне было всего восемнадцать лет. Я был высокомерен и глуп, и был полностью одержим тобой, видя лишь твой прекрасный облик и не замечая, до чего ты порочен и страшен внутри. Пользуясь моей глубокой привязанностью к тебе, ты неоднократно обманывал меня и использовал в своих целях. Я столько раз разоблачал тебя, но относился к тебе снисходительно, снова и снова прощая тебя! – грудь Фен Е, казалось, сейчас взорвется от боли и гнева, его дыхание стало тяжелым, а взгляд его глаз стал хищным и свирепым, словно у дикого зверя. – Я до сих пор не понимаю, какими чарами ты тогда сумел околдовать меня, полностью одурачив и заставив плясать под твою дудку!
Ян Сиконг лишь чувствовал, как боль терзает его сердце, его взгляд затуманился. Он никогда не думал, что их нежная привязанность на протяжении нескольких лет превратится в глазах Фен Е в сплошной обман и корыстолюбие. Неужели вся та сладость, которую они вкусили в объятьях друг друга, их взаимная поддержка, когда они вместе сражались на поле боя и за его пределами, ничего не стоят?
Несмотря на все свое красноречие сейчас Ян Сиконг не мог произнести ни слова.
Фен Е вплотную подошел к нему и уставился на него сверху вниз, с его губ сорвались жестокие слова:
- Жаль, что на этот раз твоим радужным мечтам не суждено сбыться. Я, Фен Е, больше никогда не поверю в этой жизни ни одному твоему слову.
В этот момент в сердце Яна Сиконга, казалось, вошел острый клинок, его глаза покраснели:
- Фен Е, ты... это правда, что я обманывал тебя, но я никогда... никогда не причинял тебе вреда.
- Правда? Это лишь потому, что я еще могу тебе пригодиться. Если однажды я встану у тебя на пути, ты без всякой жалости отшвырнешь меня прочь, - Фен Е неожиданно рассмеялся. – Янь Цзилянь всегда помогал тебе, продвигая вверх по службе. Он стал тебе наставником и заменил отца. Он столько сделал для тебя, а ты побежал к евнухам, когда его тело еще не успело остыть. Есть ли для тебя что-то запретное?
- Должен ли я был погибнуть вместе с партией ученых? Какой смысл умирать ради доброй посмертной славы? – со слезами на глазах сказал Ян Сиконг. – Ты, как никто другой на этом свете должен знать, почему я перешел на сторону евнухов!
- Знаю – ради мести, - Фен Е покачал головой. – Ради мести ты способен пойти на что угодно, не считаясь ни с кем и ни с чем. Жаль, что я понял это слишком поздно.
- Ради мести я мог отказаться от всего, что у меня было, кроме тебя... - задыхаясь, проговорил Ян Сиконг. – Ради твоей жизни я готов отдть свою собственную жизнь, и отказаться от всех своих планов, над осуществлением которых я трудился более десяти лет! Да, я обманывал тебя, но я также спас тебя! Неужели я, Ян Сиконг, не стою ни единого доброго слова?
Фен Е смотрел на слезы Яна Сиконга и чувствовал, как у него самого все рвется внутри от боли. Его тело задрожало, он прищурил глаза:
- Если бы ты не спас меня, за мной пришел бы Сюэ Бо. Неужели ты и правда думал, что мы с отцом ничего не предпримем? Ты спасал меня ради себя самого! К чему теперь разыгрывать какие-то чувства? Это с самого начала было обычное мошенничество!
Ян Сиконг изо всех сил сдерживал слезы, не желая плакать перед ним. Его захлестнуло чувство отчаяния. Он и раньше предполагал, что Фен Е станет обвинять его, но не ожидал, что все зайдет настолько далеко. В глазах Фен Е все, что было между ними, оказалось фальшью. И их чувстува он тоже считал фальшивыми! И теперь он все отрицает!
- Обычное... мошенничество... - Ян Сиконг ощутил такую боль, что не смог удержаться от нервного смеха. – Мошенничество? С самого начала? Это же ты первым пришел ко мне, ты первым сказал, что я тебе нравлюсь. Я никогда не хотел впутывать тебя во все это, но ты первым сказал, что я могу во всем положиться на тебя!
В глазах Фен Е появились предвестники зарождающейся бури, он в ярости стиснул зубы:
- Сколько еще ты собираешься притворяться? Есть ли на свете хоть кто-то, более хитрый и двуличный, чем ты?
- О чем ты? Когда я притворялся?
- Сначала ты помог мне приручить Цзуйхонга, чтобы я сам пришел к тебе... - Фен Е тяжело дышал. Человек, способный в восемнадцать лет выстрелить из лука весом в два ши, казалось, сейчас не мог найти в себе силы, чтобы закончить начатую фразу. – Ты нацепил на себя личину моего друга детства, чтобы завоевать мое доверие. Узнав, что я влюблен в тебя, ты не задумываясь начал ублажать меня. Ты держал меня в своих руках, чтобы заставить нашу семью Фен действовать в твоих интересах!
Ян Сиконг молчал, словно пораженный молнией. Хоть он и был умен, но сейчас он никак не мог понять, о чем говорит Фен Е.
Нацепил личину друга детства?! Что все это означает?
Фен Е посмотрел ему в глаза и с горечью произнес:
- Ты ведь вовсе не Ян Сиконг.
Ян Сиконг в оцепенении смотрел на Фен Е, ему становилось все труднее понимать его слова. Он не Ян Сиконг? Это его имя, данное ему при рождении, так почему же он вдруг перестал быть Яном Сиконгом? Он открыл рот и услышал свой собственный охрипший голос:
- О чем ты говоришь... Я не Ян Сиконг? Ты что, спятил?
Фен Е начинал бить озноб, его глаза покраснели:
- Ты не Ян Сиконг! Ты не заслуживешь этого имени! Ты просто подлый лжец!
- Сумасшедший! – воскликнул Ян Сиконг. – Что за чушь ты несешь! Если я не Ян Сиконг, тогда кто же я?
На губах Фен Е появилась жестокая улыбка, но его взгляд оставался ледяным, и эта улыбка нисколько не отразилась в его глазах. Он отступил на несколько шагов и, выглянув из палатки, крикнул:
- Позвать сюда генерала Цю!
Ян Сиконг в оцепенении смотрел на Фен Е, чувствуя смятение в своем разуме. Наверное, еще никогда в жизни, его мысли не были настолько запутанными, от них уже начинала раскалываться голова. Но среди этого хаоса мыслей мелькнула какая-то смутная догадка, и он уже был готов поймать ее за хвост, но не осмеливался из-за какого-то неясного страха.
Собственная догадка ошеломила его.
Это невозможно! Такого просто не может быть! Не может быть!
Спустя несколько мгновений в палатку вошел генерал Цю. Он молча смотрел на Яна Сиконга, и маска на его лице, скрывавшая его эмоции, делала его еще более чужим и загадочным.
Ян Сиконг почувствовал, как леденеет его тело, и его начинает бить озноб.
- Что, страшно? – тихонько рассмеялся Фен Е, и этот смех прозвучал по-настоящему жутко. – Испугался? Не ожидал, что он может быть все еще жив?
- Не...
Ян Сиконг сильно жалел о том, что не может проникнуть взглядом под маску Цю Вана. Еще никогда в жизни он не испытывал такого отчаяния и надежды, которые сплетались воедино. Целая буря эмоций обрушилась на него, угрожая разорвать в клочья его душу.
Цю Ван медленно поднял руку, и, когда она коснулась маски, он помедлил пару мгновений, а затем снял ее со своего лица.