Шень Хесюань покраснел от возмущения:
- Ты... ты совсем бесстыжий!
Ян Сиконг холодно улыбнулся:
- В моих глазах стыд – самая бесполезная вещь на свете. Если бы меня это заботило, я бы уже тысячу раз должен был умереть от стыда. Впрочем, для брата Шеня его доброе имя важнее жизни. Прислав бесполезную жалобу ко двору, он обрек себя на жизнь в этом захолустье. Пока я, страдая от бесконечных унижений выживал, как мог в столице и боролся с евнухами, ты здесь выслушивал жалобы о том, как Чжан Сан украл горсть риса у Ли Си, растратив на это все свои дарования. Если бы наставник узнал об этом, думаешь, он стал бы восхвалять тебя, как самого совестливого человека в Поднебесной?!
Шень Хесюань оторопел. Ян Сиконг при встрече с ним всегда держался уважительно и смиренно, он никогда не нападал на него подобным образом. Немного помолчав, он, наконец, сказал:
- Больше всего я сожалею о том, что не смог расправиться с евнухами своими руками. Но человек должен делать лишь то, что ему по силам, и некоторые задачи могут остаться нерешенными. Если каждый будет так просто попирать добродетель, чем тогда человек отличается от скотины?
- А человек ничем и не отличается от скотины, - с едва заметной улыбкой сказал Ян Сиконг.
- Ты... - Шень Хесюань подумал о чем-то и отвел глаза. – Значит, Фен Е возражал против твоего брака с принцессой Ваньян не потому, что его не устраивало твое происхождение. Все дело в...
Ян Сиконг просто посмотрел на него и ничего не ответил.
В сознании Шень Хесюаня соединились отдельные части одной головоломки.
- В то время наставник заключил союз с правителем Цзинъюаня, и вы с Фен Е не должны были враждовать так сильно. Значит... вы просто притворялись?
- У нас возникли некоторые разногласия, и мы до сих пор ненавидим друг друга и полны подозрений. Но в то время мы больше думали о сложившейся ситуации и действительно хотели спасти правителя Цзинъюаня.
Ян Сиконг не осмелился открыть всю правду. Шень Хесюань очень умен. Если позволить ему копнуть слишком глубоко, он может заподозрить, что они с Фен Е нашли общий язык и вынашивают свои планы.
Шень Хесюань нервно мерил шагами комнату. Внезапно он остановился и, глядя на Яна Сиконга в упор, спросил:
- Кто тогда спас Фен Е из тюрьмы?
Ян Сиконг на миг замялся и сказал:
- Это был управляющий из резиденции Цзинъюань, он взял с собой группу солдат-добровольцев, и они совершили налет на тюрьму.
- Лжешь! – воскликнул Шень Хесюань. – Это твоих рук дело?
- Я... - на лице Яна Сиконга появилось виноватое выражение. – Я знал об этом.
- Знал?
Ян Сиконг тяжело вздохнул:
- Этот налет бы спланирован наставником вместе с управляющим.
- Наставником? – с явным недоверием переспросил Шень Хесюань. – Наставник в то время был прикован к постели. Как он мог спланировать такое грандиозное дело? Кроме того, даже если семью Фен оговорили, разве глава кабинета министров пошел бы на такую крайнюю меру, как налет на тюрьму?
- А что ему еще оставалось? – Ян Сиконг смотрел ему прямо в глаза. – Наставник знал, что ему недолго осталось. Он также понимал, что после его смерти ничто не спасет партию ученых. Чтобы сохранить хоть какую-то силу и не позволить партии евнухов подмять под себя всю Дашен, он велел мне в день свадьбы пригласить всех надзирателей и напоить их как можно сильнее. Так я догадался, что он хочет сделать.
- А разве ты не принимал в этом участия? – Шень Хесюань не сводил с него взгляда.
Ян Сиконг, сохраняя абсолютное спокойствие, твердо ответил:
- Нет. Наставник знал, что это слишком рискованное дело и не хотел вовлекать меня в него.
Шень Хесюань тяжело вздохнул:
- В тот день вы выпустили на волю настоящего Волка, а теперь он возглавил восстание, неся угрозу Центральным Равнинам. И теперь он угрожает не евнухам, а трону Дашен!
- Дело уже сделано, что толку говорить об этом. Меня тоже очень мучили угрызения совести по этому поводу, мне очень хотелось загладить свою вину, поэтому я и просил его величество отправить меня на переговоры с Фен Е, - Ян Сиконг вздохнул. – Мы с Фен Е скорее враги, чем друзья. Если бы не принцесса Ваньян, он убил бы меня. Когда я отправился во вражеский лагерь, он действительно был готов убить меня, но, когда он узнал о намерении его величества вернуть семье Фен доброе имя, его решимость идти до конца пошатнулась.
Шень Хесюань молча обдумывал что-то. Он чувствовал, что в этом деле не все так просто, но не мог понять, что именно тут не так.
Ян Сиконг тихонько вздохнул:
- Брат Шень, неужели ты собираешься донести на меня за то, что я не помешал освободить Короля Волков? Сейчас ведь самое главное – подавить восстание Короля Волков.
- Я маленький человек, - тихо сказал Шень Хесюань. – Какой смысл мне доносить на тебя, когда все уже зашло так далеко... Так Фен Е выдвинул условия капитуляции?
Ян Сиконг, видя, что на данный момент ему удалось провести его, втайне вздохнул с облегчением. Он кивнул и нерешительно произнес:
- У него непомерные требования, его величество не согласится на них.
- Это вполне ожидаемо. А чего он хочет?
- Он хочет, чтобы его величество вернул доброе имя семье Фен, объявив об этом всей Поднебесной, а также вернул ему титул. Он также требует, чтобы ему выдали всех чиновников, участвовавших в оговоре семьи Фен, включая Се Чжунженя. Помимо этого, он требует миллион серебряных таэлей, шелка, продовольствия, драгоценностей, вооружения, лошадей и еще... - Ян Сиконг покачал головой. – Он также требует, чтобы его величество пожаловал ему земли.
- Он что, спятил? – Шень Хесюань в ярости стукнул кулаком по столу.
Каждое требование, выдвинутое Фен Е, звучало неразумно. Если император Чжаову объявит всей Поднебесной о восстановлении имени семьи Фен, даже если в преступлении обвинят Се Чжунженя, это нанесет ущерб и репутации правящей семьи. У Дашен были свои законы. Даже тот, кто совершил особо тяжкое преступлние, не мог принять кару от рук постороннего человека. Даже такой преступник, как Се Чжунжень, должен быть казнен публично, а не уничтожен руками семьи Фен. Что же касается миллиона серебром, это была просто непомерная сумма, способная опустошить казну. А про дерзкую просьбу о землях и говорить нечего!
С тех пор, как династия Цинь уничтожила шесть царств и объединила Поднебесную, сменив феодальный строй на монархию, все земли принадлежали одному лишь Сыну Неба, и этот порядок сохранялся веками при всех династиях. Если империя не находилась в опасности, и мир не погружался в хаос, правители вассальных земель получали в свое распоряжение лишь налоги, но ни единая пядь земли не принадлежала им. А «правителями» они назывались лишь формально.