Ян Сиконг перевел взгляд на Юаня Шаосю, и тот отвел глаза в сторону.
- Цю Ван ничего не помнит, и об этом кинжале знаешь только ты, - Ян Сиконг пристально уставился на Юаня Шаосю. – В тот день ты так внезапно заглянул ко мне в кабинет не только для того, чтобы напомнить мне о годовщине смерти отца.
Даже если это была игра Чен Му и Шень Хесюаня, наверняка к ней приложил руку и Юань Шаосю. Только он один знал об этом кинжале и только он один оставался в его кабинете и мог прочитать секретные документы.
Юань Шаосю напустил на себя печальный вид:
- Нанью, неужели ты подозреваешь своего даге? Мы ведь с тобой братья, зачем бы я стал вредить тебе? Мне иногда кажется, что за эти двадцать лет я был единственным, кто еще помнит о нашем родстве. А ты... ты совсем обезумел от жажды власти.
Ян Сиконг в бешенстве смотрел на него, впервые ощутив желание убить этого человека. Больше всего ему была ненавистна мысль, что это презреннейшее существо обладало таким сходством с человеком, которого он почитал больше всех на свете!
- Все еще надеешься свалить вину на другого? Даже если это твой собственный брат? – со злостью сказал Фен Е. – Да, в этом ты настоящий мастер. Ты беспощаден к посторонним и своих близких ты тоже не пожалеешь. На что еще ты способен? Я и подумать не мог, что ты способен предать меня ради Чен Му. Меня - ради Чен Му!!
- Я не предавал тебя, - Ян Сиконг посмотрел ему прямо в глаза и сказал, четко выговаривая каждое слово. – Фен Е, послушай меня. Если я, Ян Сиконг, предал тебя, можешь изрубить меня на тысячу кусков.
- Мне действительно хочется порубить тебя на части! – взревел Фен Е. – Мне очень хочется заглянуть в твое сердце, чтобы посмотреть, есть ли там что-то кроме пустоты!
- Ну так сделай это! – хриплым голосом воскликнул Ян Сиконг, в отчаянии разрывая на себе верхнюю часть одежды. – Мне надоело оправдываться перед тобой, я устал от твоих постоянных подозрений и бесконечного унижения! Я устал иметь с тобой дело! Я вообще жалею о том, что встретил тебя в этой жизни!
Глаза Фен Е резко сузились, он вдруг выхватил кинжал из ножен, и его лезвие сверкнуло серебристым блеском, таким же ледяным, как и его взгляд. Кинжал резко рассек воздух.
- Стой! – потрясенный Юань Нанью бросился к Фен Е.
Ян Сиконг знал, что мог бы уйти от удара, но он не стал уворачиваться и замедлил реакцию своего тела, только закрыв глаза, чтобы ничего не видеть.
Он просто хотел проверить, как далеко готов зайти Фен Е в своем обращении с ним, даже если ценой этого окажется его смерть.
Холодно блеснувший клинок свистнул над головой Ян Сиконга, срезав узел у него на макушке.
Облако черных волос упало вниз, словно само небо рухнуло ему на плечи, закрыв от него весь белый свет. Сколько бы ни длилась ночь, и каким бы густым ни был мрак, за ними всегда наступал рассвет. Но теперь Ян Сиконг не знал, сможет ли еще когда-либо увидеть солнце, ведь его бросил во тьму человек, которого он любил больше всех на свете.
Несколько прядей срезанных волос бесшумно опустились к его ногам вместе с околками разбитого сердца.
Юань Нанью выхватил кинжал и взволнованно крикнул:
- Фен Е! Это дело еще не выяснили до конца! Не делай глупостей!
- Я дал этот кинжал Сиконгу, чтобы он стал символом нашей дружбы, а ты использовал его в качестве тайного знака в своем сговоре с Чен Му! – голос Фен Е неудержимо дрожал, его глаза покраснели. – Как бы я ни относился к тебе, чтобы я ни дал тебе, мне никогда не удастся завоевать твою преданность!
Глаза Яна Сиконга заволокли слезы, он больше не мог этого выносить. Он обладал даром красноречия, и никогда не отступал ни перед кем в спорах. В своей жизни он никогда не мог оправдаться только перед обвинениями Фен Е. Только этот человек был способен низвести его до такого состояния, и только он был способен причинить ему такую невыносимую боль.
- Фен Е, - хриплым голосом сказал он, - я правда устал. Я уже говорил – в своей жизни я обидел многих людей, но тебя я не обижал никогда. Ради тебя я делал то, чего не смог бы сделать ради себя самого! И мне уже все равно – веришь ты мне или нет. В твоих глазах я всегда виноват. Ты говорил, что очень привязан ко мне. Отлично, и я тоже был привязан к тебе!
Ян Сиконг окончательно сдался.
Фен Е вцепился в волосы Яна Сиконг, заставляя его поднять голову и посмотреть на него:
- То, что было между нами не стоит называть привязанностью и любовью. Когда я был моложе, я был без ума от тебя, я совершил столько глупостей и потерял многих людей. После нашего воссоединения мне пришлось сомневаться в каждом твоем слове, и больше у тебя не будет ни единого шанса использовать меня!
Ян Сиконг внезапно рассмеялся.
Из-за своей любви и привязанности, он тоже «совершил столько глупостей и потерял многих людей». Кто из них двоих задолжал другому? Кто кому должен, и кто больше виноват? Их прошлое было подобно трем тысячам нитей, которые переплелись между собой в сложный клубок, который уже было невозможно распутать и оставалось лишь разрубить его раз и навсегда.
Выбросить это из головы – и дело с концом!
Фен Е смотрел на измученный вид Яна Сиконга, словно в нем больше не осталось души, и ему казалось, что в следующий момент он превратится в пар и исчезнет, поэтому он неосознанно вцепился в него покрепче и не отпускал.
Юань Нанью снова шагнул вперед и растащил их обоих. Его лицо тоже было усталым и расстроенным:
- Я лично пошлю людей за Железным Посохом, но до этого...
- Бросьте этого предателя в тюрьму. Я запрещаю кому-либо видеться и разговаривать с ним без моего приказа, - холодно сказал Фен Е.
- Фен Е!
Юань Нанью больше не успел ничего сказать, когда Фен Е повернулся к нему и впился в него взглядом:
- Ты осмелишься не подчиниться моему приказу?
Юань Нанью потрясенно уставился на Фен Е – он еще никогда не смотрел на него таким ужасающим взглядом. Он тяжело вздохнул:
- Фен Е, Железного Посоха еще не арестовали. Может, пока оставить его дома до выяснения всех обстоятельств?
Фен Е схватил Юаня Нанью за грудки и в ярости прошипел:
- Ты помнишь, о чем я предпреждал тебя тогда? У него очень ловко подвешен язык, и теперь ты точно также очарован им, ведь так? Ты забыл, как он отправил тебя на каторгу? Из-за него ты был разлучен со свеой семьей. Из-за него ты теперь ничего не помнишь!