- Неважно, что он там заметил или нет. Главное, чтобы ты не попался на его уловку, - Ше Чжун крепко сжал его плечо. – Я говорю тебе это потому, что сейчас очень трудно отличить правдивую информацию от ложной. Ты не должен пойти у него на поводу!
- Сейчас меня не слишком волнует, что там затевает Фен Е, а вот то, что рядом с Ю-эром отирается Юань Шаосю, беспокоит меня по-настоящему, - в глазах ЯнаСиконга мелькнула ненависть. – Он тайно сговорился с Чен Му и подставил меня. Я не знаю, на что он еще способен.
- У этого Юаня Шаосю нет ни стыда, ни совести, - с отвращением сказал Ше Чжун. – Вы же братья, и ты потратил полжизни, чтобы отомстить за его отца. Мало того, что он не испытывает к тебе ни капли благодарнсти, он еще из зависти спелся с врагом, чтобы подставить тебя! Он заслуживает смерти!
- Больше всего меня сейчас интересует, насколько тесно он общается с Чен Му.
- Ты думаешь, он способен предать Фен Е?
Ян Сиконг покачал головой:
- Не думаю, что он пойдет на это. В конце концов, Ю-эр – его младший брат и, следуя за Фен Е, он скорее всего, достигнет успеха. К тому же, он знает, что предателей нигде не жалуют, поэтому вступил в сговор с Чен Му, скорее всего, только для того, чтобы избавиться от меня.
- Чтобы избавиться от тебя, он должен был раскрыть Чен Му твою настоящую личность, иначе, трудно было бы объяснить значение кинжала. А как насчет личности Юаня Нанью? Чен Му уже знает?
Ян Сиконг покачал головой и уверенно сказал:
- Ю-эр – самая большая опора Юаня Шаосю. Даже если бы он предал Фен Е, он никогда не предал бы Ю-эра.
- Может быть, но в будущем такой подлый и коварный человек способен на все ради своей выгоды.
- Верно, и вот это беспокоит меня больше всего. На этот раз Юань Шаосю мог отправиться в поход вместе с Ю-эром. Возможно, это желание Фен Е, а, может, Юань Шаосю напросился сам. Хотя Ю-эр – командующий, он все же его младший брат. Если он не сумеет подавить его, Юань Шаосю может взять на себя слишком много. А, если придавить его слишком сильно, учитывая натуру Юаня Шаосю, не представляю, сколько неприятностей он может доставить Ю-эру.
- То есть, ты просто хочешь вернуться, верно? - холодно сказал Ше Чжун. – Беспокоясь с одной стороны о Юане Нанью, а с другой – о Юане Шаосю, ты на самом деле никак не можешь отпустить Фен Е. Ян Сиконг, ты одержим?
Ян Сиконг тихо вздохнул:
- Ше Чжун...
- Если ты собрался вернуться, - резко сказал Ше Чжун, - учитывая, что Фен Е сделал с тобой, ты превратишься в посмешище!
- Поэтому я и не вернусь.
- Что...
- Не волнуйся, я не вернусь к Фен Е, - спокойно сказал Ян Сиконг.
- Если ты пойдешь к Юаню Нанью, разве это не то же самое? Я потратил столько усилий, чтобы вытащить тебя оттуда...
- И к Ю-эру я тоже не пойду.
Ше Чжун недоуменно посмотрел на него. Судя по тону Яна Сиконга, он явно не собирался оставлять все, как есть.
Ян Сиконг смотрел на вечернее небо, все еще светлое на горизонте и видел, как горы постепенно поглощает тьма. Какими бы могущественными ни были силы природы, они все следуют законам, которым не могут бросить вызов. Солнце восходит и заходит, а холод сменяет тепло. Реки впадают в море, а цветок, распустившись, вскоре должен погибнуть. Проливной дождь рано или поздно прекращается, и огонь, охвативший степь, гаснет. Все идет свои чередом и следует определенному порядку.
Он хотел бы воспротивиться перенесенным им страданиям, но он не знал, как сделать это. Нельзя поменять солнце и луну местами, нельзя остановить смену времен года, люди слишком ничтожны, чтобы противиться воле небес.
Он растерянно бежал в противоположном направлении, но он знал, что его сердце так и осталось на месте.
- Сиконг... - видя, что он молчит, Ше Чжун нервничал все сильнее.
- Ше Чжун, - Ян Сиконг посмотрел на него, его взгляд был ясным и мудрым, казалось, что после стольких дней, его душа только сейчас вернулась на место. – Ты сказал, что хочешь вернуться со мной в Цзяннань. И что мы будем там делать?
- Денег, которые я заработал, нам с тобой хватит на всю жизнь. Мы можем уехать в сельскую местность, можем путешествовать, любуясь красотами земли, можем вообще делать все, что ты захочешь...
Чем больше Ше Чжун говорил, тем тише звучал его голос. Видимо, он понял, что перед ним стоит Ян Сиконг, цзиньши, самый молодой ученый за последние сто лет, который выдержал два экзамена, который способен разрабатывать гениальные стратегии, знает обо всем на свете и обладает выдающимися способностями.
Такого Яна Сиконга, хоть он и пал жертвой «любви», нельзя недооценивать.
- Вести вольную жизнь и путешествовать... - спокойно сказал Ян Сиконг. – Не то чтобы я был против такой жизни, но она была бы подобна вспышке. Это все равно что постоянно питаться деликатесами, но рано или поздно все равно захочется простой еды. Кто из ученых не мечтает стать чиновником? Мы упорно трудимся, изучая труды философов и стремясь сдать экзамен, даже если не ради славы, богатства или славы своего рода, то ради «честолюбивых устремлений». Если не карьера чиновника, то что еще остается ученым? Тем, кто не смог стать чиновником и столкнулся с трудностями, пытаясь сделать карьеру и найти применение свои талантам, остается лишь горечь поражения. Думаешь, путешествия, а затем уединение в сельской глуши это то, что нужно? – он посмотрел на Ше Чжуна. – Я совсем растерялся в эти дни и не знаю, куда мне идти дальше. Я всю жизнь учился, но мои честлюбивые замыслы не осуществились. Как можно жить жизнью стариков, пока ты еще молод и твои планы не выполнены?
Взгляд Ше Чжуна погас:
- В общем-то, я догадывался, что своим честолюбием ты не уступаешь Фен Е и Чен Му. Ты не сможешь жить без славы и без имени.
- Да, я честолюбив, но в отличие от них, я знаю, что мне по силам, а что нет. Я советник, из меня не получится ни полководца, ни императора. Добрый полководец не обязательно сможет стать императором. Фен Е не годится для трона, но он хочет сражаться за него. У Чен Му нет способностей к ведению войны, но он рвется возглавить войско. И в итоге, они оба пострадают, - Ян Сиконг сжал кулаки. – У меня еще остались незаконченные дела. Я не очистил имя Юаня Мао перед всеми людьми, я лично не отправил в преисподнюю Се Чжунженя, я не свел счеты с Шень Хесюанем и на увидел процветание Дашен. Ше Чжун, я зашел уже слишком далеко и не могу все бросить и повернуть обратно.
В этих словах «не могу повернуть обратно» было столько отчаяния, что Ше Чжуну стало невыносимо горько.
- Да, иначе, это был бы уже не ты, - вздохнул Ше Чжун.
- Ше Чжун, мне очень жаль, - с виноватым видом сказал Ян Сиконг. – Я, Ян Сиконг, могу умереть на поле боя среди моря крови и лязгающих мечей, я могу погибнуть при дворе, где всюду подстерегает опасность. Но я не могу мирно скончаться посреди праздной и бездеятельной жизни, такая жизнь не для меня. Пусть я буду пользоваться дурной славой и войду в историю как злодей, но я не могу сгинуть безымянным.