– Напрасно вы так, – слова Дроздова не задели капитана. – Наш свидетель выдержит все проверки на благонадежность, а вот вы лишитесь возможности получить снисхождение суда, отказавшись от чистосердечного признания. Думаете, Тамара это оценит? Уверен, она уже дала вам от ворот поворот.
Имя Тамары, прозвучавшее в комнате для допросов, подействовало на Дрозда как удар хлыста. Он вскинул голову и со злобой процедил:
– Пошел ты со своим чистосердечным!
– А вот хамить не нужно, – все так же спокойно произнес Урядов и по примеру Дрозда перешел на «ты»: – Я понимаю, тебе не по вкусу, что я так много знаю о твоих сердечных делах, но тут уж ничего не поделаешь. Ты облажался, Дрозд, по-крупному облажался. Твоя подружка тебя подставила, а потом бросила, и теперь тебе светит долгий срок за преступление, которое ты совершил по ее настоянию.
– Мне плевать, что ты знаешь, – процедил сквозь зубы Дрозд. – Есть что предъявить – предъявляй. А пугать меня не советую, пуганый.
Урядов понимал, что для того, чтобы выйти на Тамару, он должен разговорить Дрозда. Также он понимал, что вряд ли сумеет «надавить на совесть», сомневаясь, что она вообще имеется у задержанного. Оставалось надеяться на хитрость и ждать, пока его план быстрого воздействия на задержанного вступит в силу. Минуту спустя после ультиматума Дрозда дверь комнаты для допросов распахнулась, и на пороге возник дежурный по РОВД лейтенант Иван Морозов.
– Мы их взяли, – не обращая внимания на Дроздова, выпалил он. – И Гогу, и Марго. Девушка так напугана, что поет похлеще соловья. Дело сделано, капитан, можно передавать в прокуратуру.
– Отличная работа, лейтенант, – похвалил Урядов. – Составляй протокол. Как только оба подпишут признание, можешь готовить бумаги, а этого, – Урядов кивком указал на Дрозда, – забирай в камеру. Нам он больше неинтересен.
– Вот сука! – Дроздов изменился в лице. – Говорил же, не стоит брать на дело эту дрянь!
– Простите, вы хотели что-то добавить? – Урядов повернулся к Дроздову. – Боюсь, меня уже мало волнуют ваши показания. Морозов, вызывай охрану, пусть уводят.
– Стойте! Я буду говорить, – выпалил Дрозд. – Я сдам вам Тамару. Девка про нее ничего не знает, Гога тоже. О ней знаю только я, а ведь она спланировала убийство.
– Вот как? Убийство? – Урядов скрыл усмешку. – Значит, Тамара спланировала убийство ради того, чтобы завладеть драгоценностями Марианны Полянской?
– Нет, это произошло случайно. – Дрозд обмяк на стуле, смирившись с неизбежным. – Тамара подбила меня на ограбление, но она знает про убийство. И да, она от меня ушла. Выбросила как потрепанный тапок. Ушла и не оглянулась. Если мне придется чалиться за убийство, я хочу, чтобы она пошла ко дну вместе со мной!
Морозов незаметно подмигнул Урядову и вышел, закрыв за собой дверь. Лицо его сияло от радости. Хитрость, которую они с капитаном уговорились провернуть до того, как начался допрос, сработала. Да, прием старый как мир, но, несмотря на свою шаблонность, сработал безотказно. «Теперь осталось дождаться, когда вернется старший лейтенант Деев с остальными подозреваемыми, и дело в шляпе, – радостно думал он. – Теперь, когда заговорил Дрозд, Гогу заставить дать признание будет гораздо легче».
Уловка действительно сработала, и даже лучше, чем предполагал капитан. Николай Дроздов больше не казался таким неуязвимым и уверенным в себе, как в начале допроса. Теперь он «пел», забыв о том, что давал клятву никогда не сотрудничать с представителями власти. Он рассказал, как познакомился с Тамарой, почти сразу после отсидки. Она была старше Дрозда на восемь лет, но в тот момент его это не волновало. Изголодавшись по женскому телу, он готов был прыгнуть в постель и к пятидесятилетней калоше. А Тамара в свои тридцать была хороша собой, ухоженна и абсолютно лишена стыдливости.
Две недели пролетели как один день. Тамара не отходила от Дрозда ни на шаг, исполняла все его прихоти, а он просто млел от наслаждения. Молодое тело требовало удовлетворения, и то, что его желания исполнялись по первому зову такой умудренной опытом женщиной, льстило его самолюбию. Через месяц Дрозд решил, что Тамара влюбилась в него как кошка, но на самом деле это он влюбился или стал зависимым от ее услуг. А еще через месяц Тамара начала петь песню про то, чего она достойна и чем Дрозд, при желании, мог ее порадовать. Разумеется, Тамара говорила о драгоценностях.
Так прошло два месяца, потом три, между Дроздом и Тамарой все чаще возникали скандалы. Женщина упрекала Дрозда в скупости, в неспособности содержать свою женщину. Дрозд пытался ей угодить, потому что уже не мыслил своей жизни без Тамары. Он приносил ей безделушки, золотые украшения, снятые с прохожих, но этого Тамаре было мало. Она хотела колье и серьги из бриллиантов, и чтобы они обязательно составляли гарнитур. Дрозд понимал, что такую вещь можно снять лишь с определенной категории граждан, но их, как правило, охраняли обученные люди. К тому же он никогда не вращался в подобных кругах и представить не мог, как подступиться к подобному делу. К тому же, только откинувшись с зоны, он не стремился попасть туда вновь.