Тут Сара спросила:
– Вики, откуда ты знаешь, что это он? Ты же была без очков?
– Глупая ты, я же не сказала, что это был он! Я сказала – КАК он.
Сара шумно выдохнула:
– То есть это не Ник заглядывал в окна?
– Нет, он только был на него похож.
– Значит, либо он, либо не он. Он был одет?
– Я так думаю, но во что он был одет, я не видела.
Сара бросила на меня извиняющийся взгляд и обратилась ко второй сестре:
– Энн, ты его видела. Как он выглядел? Какого цвета волосы?
– Ну, как у Пэка.
– Это ее пони, – объяснила Сара. – Он пегий.
– Что это значит?
– Черные и серые волосы пятнами.
Я ничего не сказал, только наклонил голову и показал на свои черные волосы.
– Да, я еще одно заметила, – сказала Энн. – У него дырка в зубах вот тут.
Она показала на передние верхние зубы.
– Дырка в зубах… я проверю на улице, – сказал я. Сара поймала меня за руку:
– Ник, в чем дело?
– Да нет, ничего.
– У тебя ужасный вид. Ты побелел как простыня.
Я чуть не сказал ей, что Энн описала моего отца.
Дождь на улице прекратился, поднимался ветер, начинавший раскачивать деревья, тысячами обступившие коттедж. Казалось, что шумит море.
Я обошел коттедж, глядя, как сгущается паром мое дыхание в холодном воздухе. Ничего не изменилось. “Сегун” припаркован возле коттеджа, двери строений закрыты, ничего в них не тронуто. Я не видел следов, но тут повсюду был плотный дерн, так что я не ожидал их увидеть.
Ко мне подошла Сара:
– Есть что-нибудь?
– Ничего.
– Ты действительно в порядке? Когда Энн описала этого человека, тебя будто стукнуло.
– Слушай, со мной все нормально. Ясно?
Ее синие глаза смотрели на меня с обидой. Я в самом деле вел себя как хам.
– Извини, Сара. Это и в самом деле глупо. Я не верю ни на секунду, что кто-то к ним заглядывал…
– Но?
– Но по описанию это мог быть мой отец.
– Это невозможно. Он не мог проследить за тобой всю…
– Знаю, что невозможно. Но меня это потрясло, вот и все. Сара, твои родители на тебя напали. И я не могу стряхнуть с себя чувство, что мои следуют за мной. Понимаешь, они убили моего брата.
В первый раз я вслух признал, что мама и папа убили Джона. Теперь я это знал. Да, они его убили. И все равно от этих слов было больно.
– Ник, прости меня. Пойдем в дом. Я сделаю кофе… Ник! Ты куда. Ник? Ради Бога, осторожней!
Позади коттеджа было строение под шиферной крышей – крутой, но забраться можно. Я подтянулся и встал, твердо поставив нога на скаты крыши.
Когда я выпрямился, в шести футах от меня был коттедж – и я глядел в спальню Вики и Энн. Они прибирали кровать, когда увидели меня.
Вопль был пронзителен.
– А, блин! Вики! Энн! Это я. Ник! Тихо! ТИХО, Я СКАЗАЛ!
Это помогло. Я соскользнул на землю, где стояла и ждала Сара.
Она кивнула:
– Кто-то мог заглянуть.
– Это возможно.
– Куда ты?
– Хочу оглядеться вокруг. В сарае есть топор, я его возьму. Ты запрись в коттедже. Я вернусь через полчаса.
– Двадцать минут. Если ты к тому времени не вернешься, я сажаю Энн и Вики в машину и уезжаю.
Я взял топор и пошел по спирали вокруг коттеджа. Ни хрена, кроме деревьев. Их качал ветер, и здоровенные порции воды лупили меня по голове.
Я видел кроликов, птиц, деревья, много деревьев, мили и мили этих чертовых деревьев, но ничего, похожего на человека. Через двадцать минут я вернулся к коттеджу.
Сестры Хейес сидели в машине.
– Значит, ты ждала меня, Сара?
– Мы собирались дать тебе еще пять минут. Есть что-нибудь?
– Ничего. Пойдем в дом, надо что-нибудь поесть.
Я знал, что это был бзик – бегать по лесам в поисках папы. Никого там не было. Вики и Энн померещилось.
Потом мы мало что делали. Дождь кончился, так что я проверил “сегуна” и залил в бак горючее из канистры. В какой-то момент Сара вышла из дому и стала смотреть на меня, скрестив руки на груди, и ее длинные волосы развевал ветер.
– Ты прости меня за это утро, Ник. Вики и Энн очень расстроены, что так вышло.
– Ладно, не переживай. Это чудо, что мы еще сами не мечемся с криком по лесам сломя голову. Самая хреновая ситуация со времен Ноева потопа.
Она поцеловала меня в щеку и вернулась в дом. С горящим лицом я проверил наши запасы еды. Пока что хватит, но мне предстоит добывать новые через несколько дней. Пересчитывая банки бобов, я крутил в голове один и тот же вопрос: оставаться или ехать? Сейчас в коттедже вроде бы безопасно. Но мне уже не раз вспоминался сюжет про девочку и трех медведей. Не следует ли нам еще раз попытаться поискать, где начинается нормальный мир?
И я вспоминал вчерашний вечер и наш с Сарой поцелуй. Что будет сегодня?
Ответов не было, одни вопросы. Я стал пересчитывать пакеты с сахаром.
Наступил вечер. Вики и Энн пошли спать. Сара на кухне резала хлеб.
– Ник, не достанешь мне сыру?
Невинная с виду просьба, но с ловушкой. Чтобы достать из буфета сыр, мне надо было пройти мимо Сары, между столом и стенкой. Когда я шел там боком, она выгнула спину и чуть отодвинулась назад. Мне пришлось протиснуться мимо нее, скользнув нижней частью живота по ее заду.
На бумаге это получается довольно холодно. Но это был самый эротический в моей жизни момент, пережитый в одетом виде.
Она ничего не сказала, только застенчиво мне улыбнулась и облизнула масло с пальца. Сердце у меня переключило скорость и забилось рыбой на песке.
– Я принесу еще дров.
Как там называлась эта песня Рода Стюарта? “Сегодня эта ночь”.
Эта ночь, прохладная и ясная. От полной луны дрожат серебром листья. Под листьями стволы маршируют вдаль бледной шеренгой. Нижние окна в коттедже светятся желтыми прямоугольниками от горящей свечи. Верхние темны. Энн и Вики спят.
Вопреки всему – мой брат, Стив, города в огне, сумасшедшие – я мог думать только об одном: об этой минуте с Сарой. Светлые волосы ее струились до бедер. Обнаженные руки и золотая цепочка на одном запястье. Мысль о том, чтобы увидеть ее обнаженной в свете камина, была чистейшим, умопомрачительным, взрывающим тело возбуждением.
Я хотел сразу бежать обратно, но вместо того подошел к опушке леса, вдыхая холодный воздух. Я хотел вернуться, владея собой, а не как Гомер Симпсон, прыгающий около ведра с шоколадом.
Пятна лунного света легли на траву между деревьями. И ветра не было, листья не шептались. Полный штиль.
Сара меня ждет. Я представил, как она улыбается, когда я вхожу. Как обвивают мою шею ее руки.
И только когда я пошел к дому, в моей голове что-то щелкнуло.
Слишком много деревьев.
Я снова вгляделся в лес. Стволы стояли теснее, чем днем. Нет, держи себя в руках, Атен. И снова то же чувство стало заползать мне в мозг. Я теряю себя. Я тоже схожу с ума.
Это так легко, Ник. Так легко. Представь себе просто, что деревья подползают к дому. Они протягивают ветви, как бабушкины узловатые руки, чтобы крепче обнять тебя.
Нет, Ник! Я больно закусил губу, чтобы вернуть себя к реальности. Причина, почему деревья толпятся к коттеджу – потому что это вовсе не деревья. Это…
Люди.
Глаза привыкли к темноте, и я их увидел.
То, что я принял за сотни новых древесных стволов, были люди. Они стояли, рассеявшись по лесу, где только было видно. И смотрели на меня.
Я стал отступать. Нога за что-то зацепилась. Я посмотрел вниз.
Небрежно приподнявшись на локте, будто нежился у себя в саду под полуденным солнышком, лежал человек. Лет пятидесяти, со всклокоченной бородой, он глядел на меня. Без всякого выражения лица, но глаза его горели в лунном свете голубым неоном. Он не шевелился. Он только смотрел. И ужас прорезал меня, как нож.
Я застыл. Глаза сумасшедшего пригвоздили меня к месту. Я ждал, что сейчас на меня обрушится людская лавина и похоронит в лесу.