— Ничего я тебе не позволю, — сказала я. — Час закончен. Ты провалил сделку. Ты обещал никогда больше не «сексить» меня. Ты нарушил обещание.
Он долго смотрел на меня и затем его глаза снова превратились в расплавленный янтарь, передо мной вновь стоял смуглый эльфийский принц.
— Пожалуйста, — сказал он, и от того, как он произнес это слово, я поняла, что такого слова нет в языке Эльфов.
Для Туата Де нет разницы между созиданием и разрушением, сказал мне Бэрронс. Есть лишь застой и изменения. И не было для этих нечеловеческих созданий таких вещей как извинения. Разве океан попросит прощения за то, что кто-то утонул в нем?
Он ради меня использовал это слово. Возможно, выучил его у меня. Он произнес его с мольбой. Он словно и правда просил прощения и давал мне передышку.
— Пожалуйста, — снова произнес он. — Услышь меня, Мак Кайла. Я снова допустил ошибку. Я пытаюсь понять твои желания и привычки.
Будь он человеком, я бы сказала, что он смущен.
— Меня никто никогда не отвергал. Я плохо это переношу.
— Ты им возможности не давал отказать. Ты всех насиловал.
— Это не правда. Я не использовал Сидба-джай на женщинах уже 28 тысяч лет.
Я широко раскрыла глаза от удивления. В’лэйну 28 тысяч лет?
— Вижу, что мне удалось заинтересовать тебя. Это хорошо. Мне ты тоже интересна. Идем со мной. Поговорим о нас. — Он отступил и поманил меня за собой.
Между нами материализовались два шезлонга. Рядом возник плетеный столик с подносом, на котором был кувшин сладкого чая и два стакана со льдом. Рядом с лежаком, в песке, оказалась бутылочка моего любимого масла для загара, и тут же стопка плотных полотенец. Из ниоткуда возникли шелковые блестящие полосатые покрывала, и плавно опустились на лежаки. Соленый ветерок целовал мою кожу. Я осмотрелась.
Мой комбинезон и копье снова исчезли. На мне было ярко-розовое бикини, а на животе золотая цепочка с двумя свисающими бриллиантами и рубином.
Я моргнула.
На носу у меня возникли солнечные очки.
— Прекрати, — прошипела я.
— Я всего-лишь пытаюсь предугадать твои желания.
— Не нужно. Это противно.
— Присоединяйся ко мне на часок под солнцем, МакКайла. Я не прикоснусь к тебе. Я… как ты говоришь… не стану насильно «сексить» тебя. Мы поговорим, и в нашу следующую встречу я не повторю своих прошлых ошибок.
— Ты, то же самое говорил и в прошлый раз.
— В этот раз я сделал новые ошибки. И тех я не повторю тоже.
Я тряхнула головой.
— Где мое копье?
— Оно будет возвращено тебе, когда ты соберешься уходить.
— Правда? — зачем ему возвращать мне убивающее эльфов священную реликвию, зная что я использую ее убив еще больше эльфов?
— Считай это жестом нашей доброй воли, МакКайла.
— Нашей?
— Королевы и моей.
— Я нужна Бэрронсу, — снова повторила я.
— Если ты настаиваешь, я раньше времени закончу наш час, по причине того что ты считаешь будто я нарушил наш договор. Я не верну тебя в Уэльс, и ты все равно ничем ему не сможешь помочь. Уходи или оставайся, ты не будешь с ним. И МакКайла, я думаю, твой Бэрронс сказал бы тебе, что ему никто не нужен.
В принципе, это правда, интересно откуда он знает Бэрронса. Я спросила его. Наверное, они оба учились у одного преподавателя уверток, потому что он лишь сказал:
— В Дублине постоянно льет. Смотри.
На фоне тропического рая, прямо передо мной, приоткрылся маленький квадратик, словно принц отклеил небо и пальмы и открыл окошко прямо в мой мир. Там я увидела книжный магазин. На улицах было темно и мокро. Там я бы оказалась одна.
— Сейчас там идет дождь. Мне вернуть тебя МакКайла?
Я посмотрела на маленький книжный, на тенистые аллей по обоим сторонам от него, на инспектора Джейни который сидел на улице под фонарем и следил за магазином и поежилась. А что там дальше по улице, неужели смутные очертания моего личного Мрачного Жнеца? Я так устала от дождя и темноты и врагов за каждым углом. Солнце грело мою кожу словно в раю. Я почти забыла каково это. Словно мой мир уже месяцами оставался мрачен и влажен.
Я отвела взгляд от депрессивного вида, и поглядела на небо. На солнце мне всегда казалось, что я становлюсь сильнее, и уверенней, словно я витамины получала от него, словно солнечные лучи давали мне нечто питательное для души.
— Это все настоящее? — я мотнула головой указывая на солнце.