— Чего надо?
— Я — Стоун.
— Ага, сэр, так. А я — Бэруэл. Чего надо?
Боб Стоун стремительно бросается вперёд. Негр начеку: он отшагивает в сторону, хватает Стоуна за плечо, рывок — Стоун на земле. Том Бэруэл стоит над Стоуном. Ждёт.
— Дай мне встать!
— А я не держу. Только надо вперёд думать, чего делаешь, сэр.
Вокруг несколько неясных фигур. Стоун подымается и яростно Тому: «Дерись как мужчина, ты, Бэруэл, и я тебя уделаю!» Бросается вперёд. Негр начеку: он отшагивает в сторону, рывок — Стоун лежит на земле. Том Бэруэл стоит над Стоуном. Ждёт.
— Отпусти ты, паскуда, ниггер, ты!
— Ну теперь кой-кто кой-чего схлопотал, Боб Стоун, сэр. А ну вставай!
Том подымает Боба с земли, бьёт — слышится частый приглушённый стук, удары сыплются один за другим — чавкающие, липкие, глухие удары, — Стоун шатается, пятится назад, отскакивает и выхватывает из кармана нож.
— Ну, это нашенская игра, Боб Стоун.
Тускло взблёскивает сталь. Миг — горло Стоуна опоясано синеватой вспышкой. Стоуна сотрясает яростная боль. Он роняет нож. Поднимает руку. Зажимает ладонью кровавый полумесяц. Другую руку вскидывает вверх, обхватывает голову и давит на затылок, будто хочет вдавить свою голову в плечи, закрыть рану. Протяжно стонет. С трудом поворачивается и, оступаясь, пошатываясь, тащится вверх по пологому склону, туда, где за гребнем невысокого холма, за перелеском, раскинулся город белых. Негры, видевшие короткую драку, неслышно, крадучись, расходятся по домам. Закрываются двери. Темнеют окна. Рядом с Томом остается только Луиза. Луиза отказывается уходить домой. Её трясёт. Она бьётся в истерике, поскальзывается, ударяется о колодезный журавль и замирает, бессильно склонившись к колодцу. Том стоит неподвижно и молча — будто врос ногами в утоптанную землю.
Стоун добрался до города белых. Белые люди бросаются к Бобу. Поддерживают безвольно обвисшее тело.
— Том Бэруэл…
Разворошенный муравейник. Молчание. Слышен лишь шорох шагов. Ружья, револьверы, верёвки, факелы. Керосин. Рокочут мощные моторы. Вспыхивают четыре огненных глаза — слепящие фары двух автомобилей. Машины разворачиваются и выезжают из города. Урчание моторов. Шорох подошв. Шорох перерастает в тяжёлый гул — слышен слитный топот толпы. Гул вползает на гребень холма и, обгоняя людей, вливается в посёлок. Молчание. Тяжкий, давящий гул докатился до каменной фабричной стены, затопил посёлок и недвижно застыл. Том Бэруэл знает — они приближаются, но не может двинуться. За холмом — зарево. Огненные глаза уже на гребне холма. Слепящие фары направлены на Тома. Мгновенная дрожь сотрясает его тело. Том сбрасывает оцепенение и бежит в темноту. Над посёлком повисает угрожающий вой. Том Бэруэл резко оборачивается назад. Теперь он стоит лицом к толпе. Волна белых стремительно катится вниз, врывается в посёлок, захлёстывает Тома. Человек с мертвенно-бледным лицом и дряблыми щеками подскакивает к Тому, почти втыкает ему в грудь дуло ружья.
— А ну, руки назад, ниггер!
Том Бэруэл связан. Его толкают к колодцу. Прикрутить к бадье, плеснуть керосину, поджечь н опустить журавль в колодец. Сразу две смерти одному черномазому. Луизу отшвырнули. Толпа прибывает. Задние теснятся ближе к колодцу. Напирают па передних. Инерция движения. Тома волокут к заброшенной фабрике. Толпа змеится вперёд. Стена. Огромные ворота. Но людей слишком много Они растекаются вдоль каменной ограды. Тома втаскивают в ворота фабрики. Здесь найдутся и дрова и столб. Белые заполняют фабричный двор, вплёскиваются сквозь проломы в стене. Молчание. Шорох подошв. Ни одного слова. В землю забивают высокий столб. Вокруг столба наваливают доски. Полусгнившие доски обливают керосином. Том Бэруэл накрепко привязан к столбу. Рваная рубаха. Обнажённая грудь. Окаменевшее лицо и застывший взгляд. Остекленевшие глаза и мёртвое лицо. Но неровное дыхание вздымает его грудь — Том ещё жив. Доски поджигают. Взвихривается вверх огромное пламя, окутанное чёрным чадящим дымом. Толпа взрывается злобным воем и внезапно замолкает. Толпа молчит. Теперь внутри гигантского огня кроваво высвечивается фигура Тома. Его голова прижата к столбу. Высоко поднятая голова негра кажется выточенной из чёрного камня. Толпу окутывает смрад горящей человеческой плоти. Глаза Тома лопнули. Голова Тома падает на грудь. Толпа воет. Вой нарастает, усиливается, ударяясь о каменный забор. Эхо мечется в каменных стенах, вырывается из огромных фабричных ворот и, замирая, катится по улице посёлка. Луиза, сидящая на ступенях крыльца, ничего не слышит, но её глаза медленно открываются. Они видят зарево — кровавую луну, пламенеющую в воротах заброшенной фабрики. Зловещее знамение, полная луна, заливающая посёлок зыбким огнем. В посёлке живет её народ. Где же они сейчас, её братья по крови? Луиза будет петь, чтобы они вышли из лачуг. Может быть, придёт и Том Бэруэл. Луиза будет петь! Ведь в огромных воротах заброшенной фабрики кровавым пламенем разгорается луна.
Горящая луна — для ниггера. Грешник.
Кровавая луна — для ниггера. Грешник.
Луна выходит из ворот забытой фабрики.