Разные кусочки. И все они сложились в мозаику, в большую, но ясную и чёткую картину. И, как всегда, когда всё вставало на свои места, Харри удивлялся, как он мог этого не увидеть до сих пор.
Снова послышался голос Александры, такой испуганный, что он едва его узнал.
— Ты можешь приехать сюда, Харри?
Умоляющий тон. Слишком умоляющий. Не та Александра Стурдза, которую он знает.
— Где ты? — спросил Харри, пытаясь выиграть время, чтобы подумать.
— Ты знаешь где. На крыше…
— Института судебной медицины, хорошо, — Харри махнул рукой Эйстейну и Трульсу и снова вернулся в палату 618. — Ты там одна?
— Почти.
— Почти?
— Я же говорила тебе, что мы с Хельге собираемся смотреть затмение.
— Мм, — Харри глубоко вздохнул и понизил голос почти до шёпота. — Александра? — Харри опустился в кресло рядом с кроватью, когда Трульс и Эйстейн вошли в комнату.
— Да, Харри?
— Теперь слушай меня внимательно. Веди себя, как обычно, и просто ответь «да» или «нет». Ты сможешь уйти оттуда, не вызвав подозрений, сказав, что тебе нужно в туалет или принести что-нибудь?
Нет ответа. Харри отодвинул телефон от своего уха, а остальные трое из группы Эуне склонили головы к его «Самсунгу».
— Александра? — прошептал Харри.
— Да, — ответила она бесцветным голосом.
— Хельге — убийца. Тебе нужно уходить. Покинь здание или запрись где-нибудь до тех пор, пока мы не приедем. Окей?
Послышался треск. А затем ещё один голос, мужской.
— Нет, Харри. Не окей.
Голос был знакомым и одновременно чужим, как ещё одна версия знакомого вам человека. Харри глубоко вздохнул.
— Хельге, — сказал он. — Хельге Форфанг.
— Да, — подтвердил голос. Голос стал не просто ниже, чем Харри помнил, но и звучал более расслабленно и уверенно. Как будто он принадлежал тому, кто уже победил. — Или вообще-то ты можешь звать меня Прим. Все, кого я ненавидел, так меня звали.
— Как пожелаешь, Прим. Что происходит?
— Это совершенно верный вопрос, Харри. Происходит то, что я сижу здесь с ножом у горла Александры и гадаю, что нам двоим готовит будущее. Возможно, нам троим, поскольку ты тоже часть этого, не так ли? Я понимаю, что разоблачён и потерял позицию, как говорят в шахматах. Я держался, надеясь избежать этого, но даже если бы я знал, что всё пойдёт именно так, не изменил бы того, что сделал. Я очень горжусь тем, чего мне удалось достичь. Думаю, даже мой дядя будет горд, когда прочитает об этом — если он прочитает об этом. Если его заражённому паразитами мозгу удастся уцепиться за жизнь.
— Прим…
— Нет, Харри, я определённо не думал, что смогу избежать наказания за то, что сделал. На самом деле, я планировал покончить с собой, когда всё это закончится, но кое-что произошло. Что-то, что дало мне желание жить дальше. Вот почему я заинтересован в том, чтобы договориться о максимально мягком наказании. Но чтобы иметь сильную переговорную позицию, нужно иметь то, о чём можно торговаться, а у меня есть заложница, которую я могу пощадить или не пощадить. Я почти уверен, что ты всё понял, Харри.
— Лучший шаг, который ты можешь сделать, чтобы добиться более мягкого приговора, это позволить Александре уйти и немедленно сдаться полиции.
— Лучший для тебя, ты имеешь в виду. Убрать меня с дороги, чтобы получше прицелиться.
— Прицелиться куда, Прим?
— Не прикидывайся дураком. В Александру. Ты заразил её, заставил её желать тебя, заставил поверить, что тебе есть что ей предложить. Например, настоящую любовь. Что ж, вот твой шанс доказать, что это правда. Что ты скажешь об обмене, ты меняешься местами с ней?
— И ты отпустишь её?
— Конечно. Никто из нас не хочет, чтобы Александра пострадала.
— Окей. Тогда у меня есть предложение, как это сделать.
Смех Хельге был выше звук его голоса.
— Хорошая попытка, Харри, но думаю, мы сделаем всё по моему плану.