Поздно ночью, когда она вернулась домой, Ллойд ждал ее в постели. Он был с ней особенно нежен, а она отвечала на его ласки с глубокой печалью. Перед ее мысленным взором проносились разрозненные образы, и Дженис старалась не поддаться любви мужа. Она думала о разных вещах, но ей и в голову не приходило, что всего двумя часами раньше ее муж занимался любовью с другой женщиной. С женщиной, которая называла себя «чем-то вроде предпринимательницы», а когда-то пела невразумительные звукоподражательные куплеты на концертах рок-н-ролла. Дженис не смогла бы поверить, что, занимаясь любовью с этой женщиной, как сейчас с нею, своей женой, Ллойд думал об ирландской девушке из района своего детства.
В этот вечер Кэтлин написала в своем дневнике:
Сегодня я встретила мужчину. Думаю, судьба послала мне его не случайно. Он представляется мне парадоксом. Возможностей столько, что я даже не знаю, как к ним подступиться – так велика его сила. Физически он огромен, невероятно умен и тем не менее готов пройти по жизни, довольствуясь работой полисмена! Я знаю, что он меня хочет (когда мы встретились, я заметила обручальное кольцо. Позже, когда его влечение ко мне уже невозможно было скрыть, я увидела, что он снял кольцо – наивная и трогательная уловка). Мне кажется, у него хищное эго и сокрушительная воля – под стать его размерам и блестящему уму (хотя о последнем он без стеснения говорит сам). И я чувствую – нет, знаю! – что он хочет изменить меня. Он видит во мне родственную душу и стремится проникнуть в нее, чтобы манипулировать мной. Мне придется следить за своими словами и поступками при встрече с ним. Я должна сохранить свою цельность. Надо не только давать, но и брать. Но сокровенные тайники своей души я обязана от него уберечь, мое сердце должно остаться неуязвимым.
Глава 9
Ллойд провел утро в Паркеровском центре: отбыл повинность, чтобы не вызывать нареканий у лейтенанта Гаффани и других вышестоящих офицеров, которые могли бы обратить внимание на его длительное отсутствие. Почти сразу позвонил Датч Пелтц. Он уже начал неофициально наводить справки о старых делах по гомосексуальным нападениям. Засадил двух канцелярских работников обзванивать всех вышедших на пенсию детективов, занимавшихся делами несовершеннолетних, по «закрытому» списку персонала департамента полиции Лос-Анджелеса. Сам Датч собирался опросить работающих на данный момент офицеров по делам несовершеннолетних с двадцатилетним опытом. Он обещал перезвонить, как только у него наберется достаточно информации для оценки и анализа. Кэтлин Маккарти проверяла книжные магазины. Самому Ллойду оставалось лишь идти по «бумажному следу»: перечитывать снова и снова дела о самоубийствах, пока ему не бросится в глаза то, что он упустил или недооценил раньше.
Эта работа заняла два часа. Ему пришлось несколько раз перечитать и переварить тысячи слов, чтобы разглядеть связь. Когда номер 408 появился в одном и том же контексте в двух разных папках, Ллойд так и не понял, зацепка это или случайное совпадение.
Тело Анджелы Стимки было обнаружено ее соседом, помощником шерифа округа Лос-Анджелес Делбертом Хейнсом, жетон номер 408. Другие соседи вызвали помощника шерифа, находившегося не на дежурстве, когда почувствовали запах газа, просачивающийся из квартиры женщины. Через год в тот же самый день офицеры Д. Рейнс, жетон номер 408, и У. Вандерворт, жетон номер 691, были вызваны на место «самоубийства» Лоретты Пауэлл. Рейнс, Хейнс – дурацкая опечатка. Совпадающий номер жетона свидетельствовал, что речь идет об одном и том же помощнике шерифа.
Ллойд перечитал дело о третьем «самоубийстве» в Западном Голливуде. Карла Каслберри, дата смерти – 10 июня 1980 года, мотель «Тропикана» на бульваре Санта-Моника. Отчет об этой смерти подали совершенно другие офицеры, и имена проживающих в мотеле – Дуэйн Таккер, Лоренс Крэйги и Дженет Мандарано – не фигурировали в других делах.
Ллойд снял телефонную трубку и позвонил в подразделение шерифской службы Западного Голливуда. Ему ответил скучающий голос:
– Служба шерифа. Чем я могу вам помочь?
Ллойд заговорил четко, по-военному:
– Говорит сержант Хопкинс, детектив департамента полиции Лос-Анджелеса. У вас служит некий помощник шерифа Хейнс или Рейнс, жетон номер 408?
Скучающий офицер пробормотал в ответ:
– Да, сэр, Большой Уайти Хейнс. Дневной патруль.
– Он сегодня дежурит?
– Да, сэр.
– Отлично. Свяжитесь с ним по рации. Передайте, что я жду его в пиццерии на углу Фаунтин и Ла Сьенега через час. Это неотложное дело. Вам ясно?
– Да, сэр.
– Вот и хорошо. Выполняйте.
Ллойд повесил трубку. Скорее всего это пустой номер, но… все лучше, чем сидеть на месте.
Ллойд пришел в ресторан раньше назначенного срока, заказал кофе и занял кабинку с видом на стоянку, чтобы успеть хорошенько рассмотреть Хейнса до начала беседы.
Пять минут спустя черно-белая машина шерифской службы въехала на стоянку, и помощник шерифа вылез из нее, близоруко щурясь на ярком солнце. Ллойд смерил его взглядом. Высокий, светловолосый, сильное, но уже начавшее расплываться тело. Лет тридцати пяти. Нелепая стрижка, бакенбарды слишком длинные для такого толстого лица. Униформа обтягивает мускулистый торс и обмякший, выпирающий живот, словно сардельку. Ллойд наблюдал, как он надевает авиаторские очки-«консервы» и подтягивает пояс с кобурой. Вряд ли умен, но уличный опыт наверняка имеется. Надо использовать легкий подход.
Помощник шерифа направился прямо к кабинке Ллойда.
– Сержант? – спросил он, протягивая руку.
Ллойд ответил на рукопожатие и указал на стул напротив себя. Он ждал. Ему хотелось, чтобы Хейнс снял свои нелепые очки. Помощник шерифа так и не снял их: сел и принялся нервно ощупывать россыпь прыщей на подбородке.
«К черту, – подумал Ллойд, – никаких легких подходов. Явный наркоман. Сидит на стимуляторах. С ним надо пожестче».
Хейнс заерзал под пристальным взглядом Ллойда.
– Чем я могу вам помочь, сэр? – спросил он.
– Давно служите помощником шерифа, Хейнс?
– Девять лет.
– На участке в Западном Голливуде?
– Восемь лет.
– Живете на Ларрэби?
– Совершенно верно.
– Странно. Западный Голливуд – это отстойник для педиков.
Хейнс поморщился.
– Я считаю, что хороший коп должен жить на своем патрульном участке.
– Я тоже так считаю, – улыбнулся Ллойд. – Как вас называют друзья? Делберт? Дел?
Хейнс попытался улыбнуться и невольно прикусил губу.
– Уайти. А ч-что вы…
– Что я здесь делаю? Сейчас объясню. Ваш участок включает Уэстбурн-драйв?
– Д-да.
– Вы постоянно следуете одним маршрутом, когда патрулируете? Все восемь лет?
– Д-да, конечно. Правда, я какое-то время проработал в отделе нравов. Меня командировали. Но это было недолго. А к чему все эти…
Ллойд стукнул кулаком по столу. Хейнс отшатнулся, поднял обе руки и поправил очки. Мышцы вокруг глаз задергались, в уголке рта начался тик. Ллойд улыбнулся.
– А в наркоконтроле работать приходилось?
Хейнс покраснел и хрипло прошептал: «Нет». На шее у него пульсировала жила.
– Я просто так спросил, – продолжал Ллойд. – Вообще-то я пришел расспросить вас насчет одного жмура. Вы его нашли в семьдесят восьмом. Вскрытые запястья. Женщина на Уэстбурн-драйв. Помните?
Ллойд увидел, как Хейнс облегченно расслабился.
– Да. – Он откинулся на спинку стула. – Мы с напарником получили сигнал с коммутатора: тревожный звонок. Старая кошелка настучала, что у соседки громко играет музыка. Мы нашли эту хорошенькую цыпочку всю в кровище…
Ллойд перебил его: