Дядя Гас улыбнулся своей лучшей улыбкой.
– Думаю немного отдохнуть прямо сейчас. Хочешь отдохнуть со мной?
Патрисия пожала плечами.
– Хорошо.
«Это странно», – подумала она. Но все будет в порядке. Это же дядя Гас.
Они легли на ковер рядом, и Гас прикрыл их одеялом.
– Мы ведь не будем спать? – спросила Патрисия.
– Нет.
– Хорошо, потому что я не хочу спать.
Патрисия заметила, что руки дяди Гаса двигались под одеялом, как будто он чесался. Вскоре он протянул ладонь и взял ее за руку.
– Я хочу, чтобы ты кое-что потрогала, – сказал он. Под одеялом он сжал ее пальцы вокруг чего-то твердого и теплого.
– Ты знаешь, что у Майкла между ног, – объяснил он. – У меня тоже есть такая штуковина, только намного больше. А у тебя такая штуковина есть?
– Дядя Гас! Ты же знаешь, что нет!
Патрисия смутно помнила времена, когда дядя Гас, прислонившись к дверному проему в ванной, смотрел, как мать купает ее.
– Они есть только у мальчиков, – сказала она.
– Иногда они вырастают и у маленьких девочек, – сказал дядя Гас. – Ты уверена, что у тебя ее нет?
– Дядя Гас, у меня нет!
– Что ж, я хочу проверить и убедиться, – сказал он. – Не двигайся.
Патрисия почувствовала его руку у себя на животе, его пальцы пробрались под пояс ее юбки, под резинку ее трусиков, и ей стало немного щекотно. В том, что дядя Гас к ней прикасался, даже щупал ее, не было ничего необычного, он часто сажал ее к себе на колени, поднимал на руки, гладил по голове, застегивал блузку, завязывал шнурки, она к нему привыкла. Когда он положил руку туда, Патрисия не испугалась.
Рука дяди Гаса слегка раздвинула ей ноги, и его пальцы начали касаться мягких гладких складок ее вульвы. Прикосновения не были грубыми или настойчивыми, он трогал ее нежно, с любовью, как она сама прикасалась к Майклу, в этом не было ничего тревожного. Это было почти… приятно.
Пока одной рукой дядя Гас проверял, не выросла ли у нее штуковина, Патрисия могла по движению одеяла сказать, что другой рукой он продолжал теперь очень быстро – и тяжело дыша – чесать себя, а потом он сделал самое смешное: вынул ладонь из ее трусиков, и сначала ненадолго поднес пальцы к ноздрям, а затем сунул в рот и принялся сосать, точно «Тутси Роллс».
Вскоре колени дяди Гаса приподнялись, полностью стянув с Патрисии одеяло, а все еще скрытая рука продолжала яростно чесать, пока дядя Гас, зажмурившись, лизал и посасывал пальцы, только что исследовавшие женское естество его маленькой девочки. Патрисия смотрела на него с любопытством, широко раскрытыми глазами. Мгновение спустя лицо дяди Гаса напряглось, глаза открылись и слегка закатились, он вынул пальцы изо рта, сунул руку под одеяло и, казалось, принялся что-то судорожно искать в заднем кармане. Потом он сомкнул колени, сжав между ними край одеяла, тихо застонал и внезапно обмяк.
Несколько мгновений дядя Гас лежал неподвижно, только тяжело дышал, а когда дыхание выровнялось, он приподнялся на локте и улыбнулся Патрисии.
– Я рад, что у тебя не выросла одна из этих штуковин, – сказал он и подмигнул ей. Когда он отбросил одеяло, она увидела, что в одной руке он держал скомканный носовой платок. А еще на его брюках была расстегнута молния, но – штуковины, на которую он положил ее руку, видно не было.
– Ну, это был хороший отдых, – сказал он, встав на колени и складывая одеяло. Он попросил Патрисию посторониться, пока убирал одеяло и ковер обратно в шкаф.
Дядя Гас на пару сантиметров приоткрыл двери гармошкой и выглянул наружу.
Убедившись, что поблизости никого нет, он раскрыл ее полностью, и они оба вернулись в кабину.
По дороге домой дядя Гас сказал:
– Я не хочу, чтобы ты рассказывала маме или папе, тете Джанет или кому-либо еще о нашем маленьком отдыхе.
– Почему? – спросила Патрисия.
– Они могут на нас рассердиться. Все знают, что ты моя любимая маленькая девочка, а я – твой любимый дядя. Они могут на нас рассердиться, потому что мы так сильно друг друга любим. Взрослые называют это ревностью. Ты когда-нибудь слышала это слово «ревность»?
– Нет, – пожав плечами, сказала Патрисия.
– Ну, они называют это ревновать. Если ты им расскажешь, они могут заревновать – если тебе поверят.
– Почему нет? – озадаченно спросила Патрисия. Все это было ново и сбивало с толку.
– Они могут подумать, что это ложь, – непринужденно сказал дядя Гас, – как тогда, когда ты солгала в школе о сестренке.
Патрисия покраснела и посмотрела в окно. «Откуда он об этом узнал?» Должно быть, ему рассказала мать.