— Риск слишком велик, — замечает он, решительно качая головой и поджимая губы.
— И некоторые из этих рисков происходят не по твоей вине, — говорю я. Вопреки здравому смыслу и всей болтовне о пространстве, я протягиваю руку и прижимаю ладонь к его щеке. Его холодная, бледная кожа, грубая щетина посылают ударные волны в мою ладонь, путешествуя вниз по руке и прямо к сердцу. Солон закрывает глаза в ответ, его ноздри раздуваются, он делает глубокий вдох. Блядь. Почему это должно быть так сложно? Почему Джеремайс не может научить меня? Может, только ради возможности приручить зверя, стоило погрузиться во тьму и отдать свою душу.
Внезапно глаза Солона открываются, пронзая своей интенсивностью, синева практически светится.
— Нет, — хрипит он. — Ты ни за что не отдашь свою душу, особенно ради меня.
Я вздрагиваю.
— Ты не должен был этого слышать.
— Я неспециально. Ленор, послушай. — Солон накрывает мою руку своей и отводит ее от своего лица, переплетая наши пальцы. — Я люблю тебя. И не собираюсь терять тебя, что бы ни случилось. Но не нужно платить такую высокую цену ради меня. Не позволю. Я этого не заслуживаю.
Я с трудом сглатываю, глаза щиплет.
— Давай я буду сама решать, чего ты заслуживаешь, хорошо? Я не откажусь от нас. И найду способ. — Пристально смотрю на него, замечая изможденное выражение его лица, багровые круги под глазами. — Но Калейд прав, тебе нужно выпить крови, особенно если мы поедем в Финляндию.
Он качает головой.
— Со мной все будет в порядке.
— Солон, — твердо говорю я. — Ты гребаный вампир. Тебе нужна кровь. Я не могу тебе ее сейчас дать, возьми от кого-то другого. У донора. Сделай это до поездки.
— Я не хочу, — хрипло произносит он.
— Потому что ты не хочешь питаться ни от кого, кроме меня? — спрашиваю я. — Это мило, но, честно говоря, я не против. Это же необязательно должен быть секс. Лишь насыщение. Ты можешь не трахать человека, от которого кормишься, верно?
Его взгляд становится острее.
— В смысле?
— Надеюсь, что хоть в этой области у тебя есть некий контроль. — Боже, правда надеюсь, что это само собой разумеющееся, потому что я лучше подерусь со зверем, чем позволю ему в состоянии жажды крови и безумного насыщения засунуть свой член в другую. Это меня окончательно сломит.
— Со мной все будет в порядке, — повторяет Солон снова. Боже, и это меня он называет упрямой? — Я знаю, как справляться с периодами засухи. Ты, с другой стороны…
— Я не голодна, — вру. Потому что ужасно голодна, и обычная еда не спасает. Я обхожусь без крови. И, честно говоря, у меня не должно быть никаких видимых признаков голодания по крайней мере еще неделю. Но, возможно, из-за последних обстоятельств я жажду этого, как ничего другого. Мои чувства притуплены, искра внутри тлеет. Не просто крови — я хочу крови Солона.
Но если ему придется ждать, то и мне тоже.
Я просто не знаю, какого момента мы ждем.
И сколько времени это займет.
Солон вздыхает с недоверчивым выражением лица, глазами скользя по моему лицу. Без сомнения, он тоже услышал, о чем я думала.
— Позвони родителям. Дай им знать, где ты. И что ты останешься здесь.
Моя бровь приподнимается.
— Я останусь здесь?
— Ты не спала прошлой ночью, раз уж была с Джеремайсом, и гарантирую, как только ты найдешь минутку на себя, все обрушится на тебя, как тонна кирпичей. Иди наверх. В свою старую спальню. И оставайся там.
Я поджимаю губы, размышляя, хорошая ли это идея.
— Лунный свет, — мягко говорит мне Солон, — Здесь ты в безопасности. В большей безопасности, чем с родителями. И в безопасности от меня. Клянусь. Вульф здесь. Эзра тоже. Я, конечно, отпущу тебя, но если хочешь поехать с нами в Хельсинки, что ж, тогда тебе лучше снова привыкнуть быть рядом со мной.
— Без «если», — возражаю я. — Я с вами.
Он кивает.
— Хорошо. Тогда пошли.
Солон чуть касается моего локтя, подводя меня к дверям и открывая их. Мы оба проходим через комнаты, но когда я поднимаюсь на пару ступенек, он остается на месте, глядя на меня снизу вверх.
— Солон, — начинаю я, — ты доверяешь Калейду?
Он задумчиво смотрит в сторону, хмурясь.
— Нет. Я не доверяю никому, кроме тебя.
— Тогда зачем ты это делаешь?
Его губы кривятся в усмешке.
— Потому что я не смогу остановить тебя, что бы ни сказал или ни сделал. — Затем он становится серьезным. — А ты, моя дорогая, почему хочешь это сделать?
— Как и сказала. Это правильный поступок. И копаясь глубоко внутри себя, ощущаю, что это должно произойти. С доверием твоему брату или нет, без разницы, я должна. Я помогу победить Скарде, и ты это знаешь, — делаю паузу. — Джеремайс сказал об этом.
Его лоб морщится.
— И ты веришь, что это права?
— Он видит будущее, Солон.
— Он гребаный злобный колдун, который безмерно ненавидит вампиров, — рычит Солон. — Я бы не поверил ни единому его слову.
Я вздыхаю, зная, что он отчасти прав.
— Да. Но иногда нужно кому-то довериться. Ты утверждаешь, что Калейд говорит правду, я утверждаю, что Джеремайс говорит правду. И верю, что он может видеть будущее, потому что тоже это чувствую. Это должно произойти именно так, как бы ву-ву это ни звучало.
— Ву-ву? — повторяет Солон, морщинка пролегает между его бровями.
Я смеюсь.
— Да. Ву-ву. Типа, мистическая, магическая хрень.
— Ты же помнишь, что ты ведьма? Ты можешь назвать это просто магией.
— Я подумаю, — говорю ему, невольно улыбаясь, на мгновение ощущая, будто возвращаюсь в старые времена. И долго не размышляя об этом, разворачиваюсь и направляюсь вверх по лестнице, оставляя Солона позади.
Глава 13
Ленор
Три дня спустя мы с Солоном встаем до рассвета, чтобы успеть на рейс в Хельсинки. Калейд остановился в отеле «Ритц», шикует также, как и его брат, поскольку никто из вампиров не хотел видеть его в доме. Даже Ивонн высказалась против, а она не всегда так сообразительна, когда речь заходит о разных вампирах в жизни Солона.
С тех пор я не видела Калейда. Солон несколько раз встречался с ним в баре отеля, думаю, чтобы обсудить план или, возможно, попытаться отговорить Калейда от моего участия. Но ни один из них больше не имеет права голоса в этом. Даже если бы Калейд передумал или попытался отпугнуть меня, я бы нашла другой способ.
— Дерьмово выглядишь, — замечает Калейд, когда подъезжает частный внедорожник, и мы садимся на заднее сиденье позади него.
— Спасибо, — отвечаю ему.
— Я имел в виду Солона, — говорит Калейд. Затем хмурится, глядя на меня. — Хотя на днях и ты выглядела лучше. Конечно, ведь ты была едва одета. — Он одаривает меня непристойной ухмылкой.
Солон застывает рядом со мной, и я волнуюсь, что он сейчас ударит его, или порвет себе яремную вену, или сделает что-нибудь кровавое и жестокое. Поэтому пинаю его по ноге, чтобы тот успокоился, тем более что мы не хотим появления сами знаете кого, пока будем лететь на самолете.
— Сейчас пять утра, — говорю Калейду. — Повезло, что ты не похож на тролля.
— Кстати, Солон, ты рассказывал ей о настоящих троллях?
Солон просто сжимает челюсти, глядя в окно, пока мы отъезжаем от дома и пробираемся по туманным улицам. Либо водитель внедорожника тоже вампир, либо он нас не слышит.
— Какие тролли? — спрашиваю я.
— Увидишь, — говорит Калейд. — И в любом случае, вам обоим срочно нужна кровь. Я удивлен, что вы смогли так долго сдерживаться.
Ладно, водитель точно вампир, поскольку он ни разу не вздрогнул во время нашего разговора.
— Это называется дисциплина, Калейд, — говорит Солон. — Попробуй как-нибудь.
— Ах да. Всегда пытаюсь. Удивительно, сколько веков проходит, а люди так и не меняются по-настоящему.
— Кроме тебя, верно? — спрашивает Солон. — Потому что у тебя произошла самая большая перемена за тысячелетие.
Лицо Калейда становится мрачным. Несмотря на его непринужденное обаяние, когда его лицо мрачнеет, я вижу, как проступает опасная сторона. Он пошел в своего отца. И легко сможет занять вампирский трон, будь на то его воля.