Безошибочный запах крови, исходящий из его головы, наполняет мои ноздри. Этот запах вызывает инстинктивную реакцию глубоко внутри меня, одновременно отталкивая и пленяя мои чувства.
Хорошо, что копы уже ушли и, надеюсь, все остальные, но сейчас я не могу найти в себе сил волноваться об этом. Ребята с этим разберутся.
Его болезненные крики становятся приглушенными из-за крови, стекающей по его лицу.
— Теперь ты знаешь, каково это — не получить то, о чем просил, — при этом я поднимаю кончик ножа, скользнувшего по его горлу. От уха до уха я рассекаю кожу на его шее. От быстрого движения его горячая кровь забрызгивает мне лицо.
Отступив назад, я наблюдаю, пока он не сделает последний вздох, наблюдая, как его жизнь утекает из его глаз. Уронив клинок на землю, я оставляю его там, на полу.
Когда я выхожу из ванной, Эйс прислоняется к стене, скрестив руки, и качает головой. Даже не комментируя кровь, покрывающую меня.
— Убери это, — я киваю в сторону ванной и направляюсь к лестнице. Мне отчаянно нужен душ, чтобы смыть с себя все это дерьмо, прежде чем я поеду в больницу.
— Что с вами всеми, ребята, что вы устраиваете этот беспорядок и заставляете меня его убирать? — он фыркает, прежде чем оттолкнуться от стены и открыть дверь ванной. — Господи, черт возьми, Себ, — он достает телефон и начинает кому-то звонить. Я стою и слушаю, что он говорит человеку на другом конце провода.
— Рóман, мне понадобится помощь, чтобы разобраться с беспорядком Себастьяна, — он молчит несколько минут, прежде чем продолжить.
— Мне все равно. Тащи свою задницу сюда. Я убрал твой последний беспорядок! Ты можешь прийти, черт возьми, помочь мне, — покачав головой, я спускаюсь по лестнице в свою комнату.
Когда я открываю дверь, меня поражает запах Мэри. Лаванда и ваниль.
Она была здесь совсем недолго, и ее запах захватывает мои чувства, заставляя меня хотеть вернуться в прошлое, чтобы вообще избежать этой ночи.
Я раздеваюсь перед тем, как принять душ. Ощущение горячей воды обжигает мою кожу, и каждая болезненная мысль проносится у меня в голове, начиная с сегодняшнего вечера.
Мэри лучше будет дышать, когда я приеду в больницу. Если нет, я сожгу этот город дотла.
Глава двенадцатая
Мэри
Когда я начал медленно приходить в сознание, мои чувства одно за другим возвращались ко мне. Стерильный запах дезинфицирующих средств наполняет мои ноздри, а резкий свет флуоресцентных ламп надо мной щиплет затуманенные глаза.
Когда я пытаюсь пошевелиться, острая боль разливается по моему телу, и осознание обрушивается на меня, как приливная волна: я в больнице.
Мое сердце начинает колотиться, колотиться в груди, меня охватывает паника. Я оглядываюсь вокруг, замечая незнакомую комнату с белоснежными стенами и ритмичным гудением машин, эхом разносящимся в моих ушах.
К моему телу прикреплены трубки и провода, привязывающие меня к больничной койке. Страх охватывает мой разум, и я лихорадочно пытаюсь вспомнить, что произошло.
Тайлер.
Вечер игр.
Кровавая Мэри.
Кровь. Было так много крови.
Как я вообще жива?
Я хотела умереть, никогда не желая жить в мире без Себа в моей жизни. И он совершенно ясно дал понять, что не хочет иметь со мной ничего общего. Я обрела покой, пока медленно умирала в этой ванне. Я была готова к тому, что мне больше не будет больно. Я была готова спать спокойно, без кошмаров. Без мыслей обо всем, чего лишили меня Тайлер и Энтони.
Я пытаюсь сесть, но волна боли пронзает мои конечности, заставляя меня снова оказаться на больничной койке. Сама попытка пошевелиться кажется непреодолимой задачей.
Пытаясь еще раз сесть, я начинаю выдергивать шнуры из своего тела. Мои предплечья пульсировали от боли, оба замотаны марлей.
Сознание у меня явно неясное, потому что как только шнуры и трубки покидают мое тело, машины громко гудят. Я пытаюсь наклониться и заставить их замолчать, прежде чем сюда кто-нибудь войдет, но, конечно, мне не везет.
Моя голова начинает пульсировать, когда меня охватывает волна головокружения.
— Эй, эй, — медсестра помогает опустить меня обратно в кровать, прежде чем я упаду на пол. — Успокойся, дорогая. Здесь ты в безопасности, — она слегка улыбается мне и начинает подключать провода обратно. Мне нужно уйти отсюда. Если Тайлер знает, что я не умерла, кто сказал, что он не придет за мной снова? На этот раз убедись, что работа закончена.
Медсестра, должно быть, почувствовала мое беспокойство, потому что протянула руку и осторожно взяла меня за руку.
Ее нежное прикосновение переносит меня в настоящий момент. Я чувствую, что мне должно быть хуже, чем сейчас. Мои нервы должно быть через крышу. Но, может быть, это от всего того, что уже произошло, или, может быть, я ко всему этому немею. Но я так устала бояться.
— Послушай, это естественно сейчас чувствовать страх и растерянность, — тихо заявляет она. — Однако ты не одинока. Делай это шаг за шагом, ладно?
Слёзы наворачиваются на мои глаза, и я киваю, луч надежды сияет во тьме. Слова медсестры стали для меня спасательным кругом — напоминанием о том, что здесь есть и другие люди, которые помогут мне в это трудное время. Пока я лежу здесь, и мой разум мечется от мыслей и сомнений, я знаю, что в глубине души я достаточно сильна, чтобы справиться со всем, что ждет меня впереди. Но я не хочу делать это в одиночку.
И с этими словами тьма снова захватывает меня, втягивая в кошмар, которому не видно конца.
Себ
Оставляя парней в комнате ожидания с Мэдди и Тейт, я иду по коридорам больницы к палате, в которой, как мне сказали, она отдыхает, с тяжелым сердцем, предвкушая каждый мой шаг.