— Мне нужно было немного места. Это первое место, куда я подумала пойти, — она пожимает плечами и высвобождает подбородок из моей хватки, прежде чем сделать шаг назад.
— Думаю, даже спустя столько времени я все еще нахожу в тебе какое-то утешение, — ее слова звучат так тихо, что я их почти не слышу.
— Тебе следует найти утешение в ком-то, кому на самом деле не наплевать на тебя, Мэри. Я не тот человек, — несмотря на то, что я произношу эти слова, я знаю, что это ложь.
— Я знаю,— она кивает головой. — Мне просто нужно было увидеть тебя еще раз, — на губах у нее легкая улыбка, и она смотрит куда угодно, только не мне в глаза.
— Что значит “еще раз”?
— Спокойной ночи, Себ, — с этими словами она поворачивается и выходит из моей комнаты. Мэри оставляет у меня ощущение, будто я что-то упускаю. Как будто она ушла вместе с остальной частью моего сердца, только я не уверен, смогу ли я когда-нибудь вернуть эту часть.
Глава четвертая
Мэри
Я не совсем понимаю, что привело меня в его комнату, но я здесь. Вокруг меня кружится мужской аромат, принадлежащий Себу. Он пахнет свежесрубленным кедром и дымом. Это сразу же захватывает мои чувства, когда я окружена вещами, которые делают Себа Себом.
Единственный свет здесь исходит из щели в занавеске. Луна испускает слабый свет, заливая комнату приглушенным белым светом.
Я провожу ногтями по его кровати. Рассматриваю чистое одеяло. Гадаю, каково было бы лечь в них, прежде чем подойти к его комоду. При виде фоторамки, которую он выставил, я чуть не расплакалась от того, как сильно я просто хочу, чтобы он выслушал меня. Мое сердце все еще борется за то, чтобы уйти от него. Не важно, как сильно я этого хочу.
Я смотрю на рамку и замечаю, что это фотография Себа, обхватившего меня рукой и целующего меня в макушку. Этот день мы провели в постели.
Слёзы, которые я пыталась сдержать, медленно начали течь по моему лицу. Моё сердце словно разрывается пополам, когда я смотрю на то, какими мы были раньше. Из-за слез фотография передо мной расплывается. Когда я тянусь к кадру, меня охватывают воспоминания того дня.
— Да ладно, Бунтарка, перестань вести себя так, — Себ глубоко рассмеялся. Он перевернул нас так, что я оказался под ним. Мои волосы ореолом раскинулись на его пушистых подушках.
— Наверное, у меня изо рта ужасно воняет! Ты пока не можешь меня поцеловать, Себ, — он осыпал поцелуями все мое лицо, заставляя меня издать серию смешков.
Я остановила его атаку прежде, чем он убрал волосы с моего лица.
— Боже, услышать твой голос утром первым делом, должно быть, это одна из лучших вещей, от которых я когда-либо просыпался.
Его красивые карие глаза пристально посмотрели на меня.
— Знаешь, что сделало бы его еще лучше? — я протянула руку, что бы обхватить его лицо, притягивая его рот к себе, прежде чем он успел ответить. — Доброе утро, поцелуй? — я спросила его после того, как мы расстались.
— Я собирался сказать «кофе», но и это тоже, — на его губах появилась ухмылка. Я игриво ударила его по руке, и мой смех заполнил комнату.
— Ты осел, ты знаешь это? — он наклонился и снова поцеловал меня, заставив меня почувствовать себя на седьмом небе от счастья.
— Я знаю, но я твой.
Улыбнувшись ему, я подняла голову вверх и подарила ему небольшой, но нежный поцелуй.
— Да, это ты, — мои слова звучали мягко, когда он склонил голову, наши лбы соприкоснулись, когда он прошептал.
— Я люблю тебя, Бунтарка.
Его слова заставили меня почувствовать себя значимой.
Дверь спальни открывается, избавляя меня от болезненного напоминания о том, что он больше не является частью моей жизни, во всяком случае, не так.
Я вытаскиваю фотографию и быстро кладу ее в карман. Не то чтобы он это пропустил. Я уверена, что он забыл от нее избавиться.
Когда мой взгляд останавливается в направлении двери, он притягивается к Себу без рубашки. Я даже не услышала, как он вошел. Он прислоняется к двери, закрывая глаза и глубоко вдыхая. Даже не зная, что с ним в комнате кто-то еще. Свет луны падает на его идеально вылепленное тело.
Я намеренно сделала звук громче, чтобы он знал, что здесь кто-то еще.
Глаза Себа распахиваются, и его шаги становятся громче, чем ближе он приближается ко мне. В его глазах пылает гнев.
— Какого черта ты здесь делаешь, Мэри? Я почти уверен, что говорил тебе, что ты здесь никому не нужна. В том числе и мне. Так что же заставляет тебя думать, что ты можешь находиться в моей комнате?
Все еще пытаясь взять свои эмоции под контроль, я пока не уделяю ему никакого внимания.
Я тихонько рассмеялась, когда мои пальцы добрались до конца комода, пытаясь скрыть охватившую меня грусть. Только тогда я позволяю своим глазам встретиться с его глазами.
Зная, что у меня на лбу написаны слова «Эмоциональная катастрофа». Он не сдвинулся ни на дюйм, пока я сокращала расстояние между нами.
Мои пальцы медленно двигаются, пока я слегка провожу ногтями по его груди. От прикосновения его кожа покрывается мурашками.
Его тело все еще реагирует на меня спустя столько времени. Мои глаза не отрываются от его обнаженной груди, пока я не чувствую его пальцы на своем подбородке, двигающие мое лицо так, что наши глаза встречаются.
— Какого черта ты в моей комнате, Бунтарка? — его глаза, которые обычно не выражают никаких эмоций, полны чего-то, что я не могу понять, поскольку он никогда не отрывает от меня зрительного контакта.
Услышав это имя, я почувствовала волну печали. Давно я не слышала этого прозвища.
— Мне нужно было немного места. Это первое место, куда я подумала пойти, — я высвобождаю свой подбородок из его хватки, увеличивая расстояние между нами.
Меня переполняет потребность прикоснуться к нему. Я не хочу ничего, кроме того, чтобы он обнял меня и поцеловал.