Какого черта.
В последний раз, когда это произошло, я был тем человеком, который вытащил ее, и именно поэтому мои ноги сами двинулись к ней.
Прежде чем выйти за дверь, я слышу Тайлера.
— Что, черт возьми, не так с этой сукой? — подойдя достаточно близко, чтобы оказаться ему в лицо, я говорю:
— Какого черта ты ей сказал?
На мгновение он выглядит озадаченным, прежде чем скрыть это небольшой игривой ухмылкой, от которой мне хочется разбить ему лицо.
Энтони, Тайлер и я дружим уже много лет. С тех пор, как умерли мои родители.
Мама и папа умерли от передозировки таблеток, и меня поместили в мою первую приемную семью, когда мне было десять лет.
Тогда я впервые встретил Мэри. Она была единственной, кто хорошо относился ко мне в доме. Приемные родители не были ужасными, но они чаще отводили взгляд, когда что-то происходило, вместо того, чтобы разобраться с этим. Мы с Мэри пробыли там почти год, прежде чем меня выгнали, потому что один из других маленьких мальчиков приставал к Мэри и тянул ее за волосы. Увидев, как она плачет, я перешел грань дозволенного.
Гнев, который я почувствовал, покинул мое тело в тот момент, когда мой кулак коснулся его лица. Снова и снова, пока Мэри не закричала, чтобы я остановился.
Это, наконец, привлекло внимание наших приемных родителей, и они удалили меня.
Я никогда не забуду тот день. Единственная причина, по которой я ушел, заключалась в том, что кто-то заставил Мэри плакать, и в итоге я сделал то же самое, меня выгнали. На следующий день я переехал в другую приемную семью.
К счастью, это был мой последний раз. Родители Эйса взяли меня к себе, и так я с ним познакомился.
Не проходило и дня, чтобы я не беспокоился о том, что Мэри останется одна в этом доме. На следующей неделе, когда началась школа, я нервничал. Но как только я вошел в класс с Эйс, я увидел ее сидящей одну за одним из столов. Не думаю, что когда-либо в жизни я был так рад видеть кого-то. Я подбежал к ней и крепко обнял, не желая отпускать.
Итак, когда в тот вечер я закончил разговор по телефону и увидел, что она сидит на коленях у Энтони и совершенно облажалась, я понял, что с меня хватит. Я не мог потерять другого человека так же, как потерял своих родителей.
Особенно ее.
Она была всей моей жизнью. Моя первая любовь, мой первый поцелуй, моя первая во всем. То, как она сидела у него на коленях, как будто меня не было снаружи. Когда она заметила меня Вернувшись в комнату, она резко встала с колен Энтони. Очевидно, она знала, что делает что-то не так.
То, как она раскачивалась от наркотиков, прокачивавшихся через ее организм. Мэри пообещала, что не прикоснется к другому наркотику после того, как я рассказал ей о передозировке моих родителей, но она солгала. Было ясно, насколько она была расстроена той ночью.
Тайлер вернул меня в настоящее, прочь от ужасных воспоминаний, о которых я не люблю думать, когда он отвечает на мой вопрос.
— Я ничего ей не сказал. Я открыл дверь, и она стояла там, а затем испугалась, — говорит он, прежде чем сказать мне, что поймает меня позже, и побрел на вечеринку вместе с Энтони. Но не раньше, чем бросить последний взгляд на Мэри. Какие-то эмоции отражаются на его лице, когда он смотрит на нее.
Стряхнув с себя странное чувство, возникшее у меня от него, я выбегаю за дверь. Оказавшись перед Мэри на лужайке, я становлюсь рядом с ней на колени и нежно кладу руку ей на плечо. Ее тело дергается вперед, прежде чем она поднимает взгляд. мне. В ее глазах я вижу столько боли и страха. Она так тяжело дышит. Почти гипервентиляция.
Я тихо шепчу:
— Эй, — мой голос служит щитом от бури, назревающей в ее голове.
— Я здесь с тобой. Ты в безопасности. Пожалуйста, просто дыши со мной.
Слезы катятся по ее лицу, и мое сердце разрывается. Как бы я ни заявлял, что ненавижу ее, на самом деле я никогда не буду ненавидеть ее.
Меньшее, что я могу сделать, это помочь ей справиться с этим.
— Я-я… — она пытается выговорить слова, но не может.
Я хватаю ее лицо и притягиваю ее тело к себе.
— Дыши со мной, Бунтарка, — мое присутствие дает ей опору, успокаивающий якорь в буре.
Медленно наше дыхание совпадает, втягиваясь в успокаивающий ритм, который я обеспечиваю для нее.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
— Себ… — всхлипывает она, медленно начиная возвращаться ко мне.
Притянув ее так, чтобы ее голова легла на мою грудь, я провел рукой по ее голове.
— Пожалуйста. Пожалуйста, не уходи, — шепчет она мне в грудь. Я отстраняюсь, заставляя ее голову двигаться, и она смотрит на меня снизу вверх, а ее слезы продолжают катиться по ее лицу.
— Бунтарка, — качаю я головой, глядя на небо. Как это происходит? С той ночи я стараюсь держаться от нее на расстоянии и готов обнять ее и сказать: — К черту все остальное.
Это то, что мое сердце говорит мне сделать. Но мой мозг говорит мне оставить ее здесь, на земле, одну.
Крики двух девушек становятся все ближе, когда они расходятся сквозь толпу людей.
Затем Мэдди с безумным видом падает на колени рядом с нами в траве. Тейт не сильно отстает. Дэймон, Рóман и Эйс прибегают последними.
Ей это не поможет.
— Отойди, черт возьми, назад, Себ. Ты, наверное, и есть та чертова причина, по которой это вообще происходит, — шепотом кричит Мэдди.
Моя хватка на Мэри крепче. Ее глаза закрылись, когда я держал ее на руках, пытаясь защитить от всех и вся.
Эта битва между тем, что правильно, а что неправильно, убьет меня. Застрял между желанием отвести ее наверх или отпустить.
— Просто заткнись, Мэдди, — мой голос становится громче, когда я пытаюсь взять себя в руки. Гнев, который я чувствую, нарастает с каждой минутой. Несколько человек делают шаг назад, решив заняться своими гребаными делами, и, к счастью, уходят. Толпа становится меньше.
— Не пытайся указывать мне, как с ней обращаться. Я знаю ее лучше, чем ты могла бы даже мечтать! — я кричу, рассказывая об этом любому, кто осмелится даже попытаться схватить ее.