– Ладно. Помнишь тот фильм, «Фатальное самоуправство»?
– К сожалению, да.
– Понимаешь, я поговорил с продюсером, он подумывает о том, чтобы сделать сериал.
– Я просто счастлива.
– Я тоже. Теперь меня будет играть один из братьев Болдуинов. Они хотят дать твою роль той толстой актрисе, но им нужно твое разрешение.
Мое хорошее настроение несколько упало.
– Пожалуйста, Джек. Я же нашел этого парня, так ведь? С тебя причитается. Им понравился твой персонаж, без него не будет так смешно.
Я вздохнула:
– Ладно.
МакГлейд раскрыл объятия, но я посоветовала ему не увлекаться.
Лифт довез нас до шестого этажа. Мы миновали стол, заставленный срезанными цветами, добрались до второго лифта. МакГлейд нажал кнопку тридцать шестого этажа.
– Хороший отель. – Он постучал ботинком по мраморному полу. – Напоминает гостиницу в Джерси, в которой я ночевал.
Лифт остановился, мы легко нашли нужную комнату.
– Мистер Ромер! Полицейское управление Чикаго. Откройте дверь. У нас есть ордер.
Тишина.
– Мистер Ромер! Сэр, откройте дверь!
И снова ничего.
– Я позову менеджера. – Гарри отправился на поиски. Я продолжала стучать еще несколько минут, пока не появился нервно улыбающийся портье.
– Мы обычно стараемся соблюдать тишину, чтобы не мешать другим постояльцам.
– Конечно. Просто откройте дверь.
Он открыл. Я вошла первой, с револьвером в руке. В комнате было темно, но две вещи я заметила сразу.
Во-первых, телевизор был включен, шел фильм, который мужчины предпочитают смотреть в одиночестве.
Во-вторых, мистер Ромер лежал на кровати, голый, схватившись за свой агрегат. Кроме того, он был немного мертвый.
– Можно попробовать сделать ему искусственное дыхание, – предложил Гарри. – Ему, наверное, понравится.
Может быть, я и попыталась бы это проделать, но я видела достаточно трупов, чтобы понять – он мертв уже не меньше часа.
Гарри почесал голову:
– А говорят, что порнография безвредна.
Я выключила телевизор, проклиная судьбу, удачу и свое опоздание.
– О боже! – Портье взволнованно вздохнул. – Нельзя, чтобы об этом узнали.
– Да уж, получится роскошный заголовок. – Гарри положил руку ему на плечо. – «Сотрудник исправительного учреждения удовлетворил себя до смерти в гостинице „Четыре сезона“».
– Господи!
– По крайней мере его смерть была приятной.
Я попросила портье включить везде свет и минут десять перерывала комнату. Единственное, что я нашла, – это несколько тысяч наличными.
– Ну, а твой улов? – спросила я МакГлейда.
– Почти полная бутылка детского лосьона.
– Пленки нет?
– Нет. Если, конечно, он не спрятал ее где-нибудь в полости тела. Могу перекатить его, если хочешь взглянуть.
Я потерла глаза. Пришли полицейские и медики.
– Должно быть, сердечный приступ или удар, – сказал человек в форме.
– Похоже на несколько ударов, – заметил Гарри.
Зазвонил мой мобильный. Я вышла в холл, чтобы ответить.
– Дэниелс.
– Лейтенант? Это Гарри Пруденза, адвокат Деррика Рашло. Он хотел бы с вами поговорить.
– Я не буду давать показания! – Послышался крик на заднем плане.
– Нам нужно его допросить, мистер Пруденза.
– Он не хочет этого делать, но думаю, так или иначе он все равно сможет вам помочь. Вы не могли бы приехать?
– Где вы?
Он назвал адрес, дом в пригороде Нэпервилля.
– Вы скоро приедете?
– Дайте мне час.
Я выключила телефон и направилась к лифту. МакГлейд тут же догнал меня:
– Ты все же подпишешь разрешение, да? Джекки? Я загляну через пару дней, ладно? Жаль, что тебе так не повезло…
Двери лифта закрылись, избавив меня от дальнейших упрашиваний.
Я поехала по Делавер в сторону конгресса, потом свернула на 290-ю и двинулась на запад. Был час пик, медленное прерывистое движение по дороге идеально подходило для начала паники. Сердце забилось чаще, ладони вспотели, я изжевала щеку изнутри, а мозг, вроде слайд-шоу, посылал изображения всех ошибок, которые я сделала за свою жизнь.
К тому времени, как я добралась до Нэпервилля, состояние мое было ужасным.
Прудензе этот дом обошелся явно недешево. Расположенное в тупике, окруженное другими дорогими домами, двухэтажное здание с четырьмя дорическими колоннами, поддерживающими выступающий скат крыши.
– Спасибо, что пришли, лейтенант. – Пруденза был взволнован так же, как и я. Он повел меня через просторное фойе, и, пока мы шли, мои невысокие каблуки бодро звенели по бетонно-мозаичному полу.
– Кажется, дела у вас идут неплохо.
– А? Да. У моей жены много денег. Это как будто жить в Тадж-Махале. Деррик в убежище.
Убежище представляло собой просторную комнату со сводчатыми потолками, черной кожаной мебелью и великолепным бильярдным столом посередине.
Деррик сидел в кресле, прижав колени к груди.
– Его еще не выпустили? – спросил он.
– Скоро выпустят. Сегодня заключительное заседание. Если хотите, чтобы его упекли за решетку, дайте показания.
Он энергично затряс головой.
– Нет, никаких показаний.
– Тогда его придется выпустить, Деррик. А потом он придет за вами. Он был полицейским и знает, как искать людей.
Деррик начал напевать что-то под нос.
– Хотите выпить, лейтенант?
Я попросила Прудензу сделать мне кофе и села напротив Рашло.
– Деррик, нам надо, чтобы он остался в тюрьме. Вы это понимаете?
Он кивнул.
– Я знаю, вы напутаны. Мы сможем обеспечить вашу безопасность. Я обещаю. Но вы должны помочь нам упрятать Фуллера за решетку.
Он снова кивнул.
– Расскажите об Университете Южного Иллинойса.
Он посмотрел на меня нормальным глазом:
– Вы знаете про Иллинойс?
– Я знаю о том, что вас попросили оттуда уйти. Именно там вы встретили Фуллера. Знаю и о том, что вы украли тело.
– Я унес ее в лес, туда, где нас никто бы не увидел. Он проследил за мной и все узнал.
– Это он вас выдал? – высказала я догадку.
Рашло посмотрел так, будто у меня выросли ослиные уши.
– Барри не выдавал меня. Он сам предложил мне это делать. Он все понимал.
– Как вы с ним познакомились?
– Он подошел ко мне после занятий. Хотел, чтобы я провел его и нескольких его приятелей в морг.
– Вы пустили их?
– Нет. Иначе меня бы вмиг вышибли из колледжа. Но я показал им свой учебник по бальзамированию. Парни шутили, старались показать себя крутыми, не хотели, чтобы их считали слабаками. А Барри вел себя по-другому. Казалось, он…
– Заинтересовался?
– Скорее, был возбужден. Его заинтересовало не бальзамирование, а сведения о реконструкции тел. Ему понравились картины травм. Тяжких увечий. И тому подобное. Через неделю он опять подошел ко мне, уже один. Мы разговорились. Понимаете, у нас много общего…
«Да, – подумала я. – Вы оба извращенные психопаты».
– Вы помогали ему избавляться от тел во время учебы в университете?
– Нет. Пока я там учился, такого не было. Я начал помогать ему, когда был интерном в похоронном бюро в Шампейн-Урбана. Мы поддерживали связь, а однажды он позвонил мне и сказал: «Хочешь свежую?»
– Свежий труп?
– Да. Он все еще учился в Южном. Он сказал, что она числится пропавшей и ему нужна моя помощь, чтобы избавиться от нее.
– Это был кто-то, кого он убил?
– Да. Так что я отправился в Южный, чтобы ее забрать. Он здорово ее отделал, но она была еще теплой.
В одном глазу у Деррика появилось нечто мечтательное, другой его глаз все время пялился куда-то вдаль.
– И вы похоронили ее в закрытом гробу вместе с другим телом.
Он посмотрел на меня обоими глазами. Впервые за все время.
– Как вы догадались?
– Вы помните имена, Деррик?
– Эту девушку звали Мелоди. Она была очень красивой.
– Мелоди Стефанопулос?