Резкий зловещий свист раздался четыре раза, шипы сверкнули попеременно то сверху, то снизу. Вертижопка как раз набрала полные лёгкие, поэтому её крик заглушил даже работавший перфоратор.
Соседку крик заинтересовал. То, что у неё шло по телевизору, было скучновато, и она начала переключать каналы в поисках того отличного фильма ужасов, что смотрят за стенкой. Раз баба так разоряется-надрывается… Небось, точно забойный триллер, море крови — она тоже хочет! Ничего не найдя, не выдержала и побежала к соседям.
Там море крови и обнаружила.
— Нет, дорогуша, — ответила с утра пораньше на телефонный звонок Беата, — меня вчера не было, только заступаю на дежурство. Но сразу скажу: сама себя она так изуродовать не могла. Даже если б уселась на колючую проволоку, всё равно невозможно. Кто-то её ещё больше тебя не любит.
— Таких немало наберётся, но надеюсь, у невиновных есть алиби, — забеспокоилась Майка — Чего теперь она не сможет?
— Ничего. Ну, ходить будет. И только. Притом медленно и с трудом, а по лестнице — так просто караул. Счастье её, что вовремя обнаружили, а то бы кровью истекла. Парень со «скорой» говорил, что давненько такой бойни не видывал.
— Больше красным цветом не пользуюсь. Хотя нет — ещё начнут подозревать… Меня она теперь не касается, проехали. А всё равно интересно, чёрт возьми, кто ж это так постарался?
Следующей позвонила Боженка.
— Чихать мне на работу, я — «на объекте». В смысле к тебе еду, у тебя там на балконе тоже какие-никакие цветы имеются. Скоро буду! Сплавь куда-нибудь детей!
— А мой тебе совет: сплавь куда-нибудь машину…
— Фуу! — выдохнула Боженка, рухнув в Майкино кресло. — Машину я на Януша бросила, а что с детьми?
— Ничего. В школе. На всякий пожарный имеется Новакова с помощью Харальда.
— Ты — гений. Харальда?.. А, помню, она на него глаз положила. Не важно, не до Харальда мне. Значит, так, я только что узнала — как только Анюта из больницы примчалась… Она к ней сразу кинулась — из любопытства, ещё чего не то подумаешь! — как только жертва ей позвонила. Представляешь, вихлялка-то и не знает, кто её так уделал!
— Вот именно… Погоди. Ты не голодная?
— Жутко голодная, но больше вздрюченная.
— Кто бы сомневался. Разносолами я не богата, но есть пельмени и в больших количествах.
— Не откажусь, уважаю пельмени, легко едятся. Ты слушай, давай! Значит, так: нашла её соседка…
Майка с огромным интересом выслушала и то, что уже знала от Беаты, и новые разведданные, раздобытые благодаря Анюте.
— Удалось из неё выдоить — Анюта всё совершенствуется, — что там кто-то был. Кто — та не знает, практически его не видела, не обратила внимания, поскольку собиралась заняться гимнастикой… Ты бы не обратила внимания, что кто-то в доме есть, если бы делала упражнения голой?
— Обратила бы, — без тени сомнения ответила Майка. — Даже не голой и без упражнений.
— Вот именно. А она — нет. Не в состоянии описать, говорит: весь чёрный…
— Негр?
— Не утверждала, что негр, скорее, трубочист. И вроде странная башка. Как бы жестяная труба вместо башки. Больше ничего.
— Ухажёр-инопланетянин, — буркнула Майка.
— Нынче спутников развелось… — задумчиво протянула Боженка. — Могла какому-нибудь задом покрутить, а тому не понравилось…
— Ну знаешь… Спутник вряд ли — слишком большой, не поместится.
— Вот и я так думаю. Потом оно как свистнет, и конец: в глазах потемнело, и больше она уже ничего не видела. Это всё. Сейчас со злости бесится, чуть не плачет. И потребовала от Анюты — ты не поверишь! Мозги закипают. Анюта до сих пор в себя не пришла, — чтобы та ей Доминика привела!
— Как?!
— Так. Доминика. Требует уговорить его прийти в больницу, её там подержат ещё после новых швов.
— А зачем?
— Анюта сказала, что Вертижопка дала ей понять, будто собирается с ним поговорить.
— По… что сделать?
— Поговорить.
Какое-то время Майка так странно смотрела на Боженку, что та почувствовала себя неловко:
— Нечего так на меня пялиться, это не я придумала!
— Знаешь, я чуть ли не сама готова его уговаривать пойти. Уж очень хочется послушать.
— Тогда тебе придётся идти с ним вместе, а это вряд ли то, что надо Вертижопке.
— Оно понятно, да только Доминик ни под каким видом не пойдёт. Он с Вертижопкой не знаком, не помнит, что такое вообще на свете существует. И помнить не желает, а его нежелание — это что-то.
— Ты уверена?
Майка вздохнула: