— Лахудра мерзопакостная, — констатировала Майка спокойно, но с отвращением.
— Ничего себе мерзопакостная, хотелось бы мне быть такой мерзопакостной. Мужики, завидев её, копытом били, правда, и побаивались. А Доминик твой — кремень, такой вежливый, такой корректный, что руки опускаются, вот и она опустила, сдалась. Я тогда удостоверилась, что он — антибабник. Но теперь, ты меня подруга извини, а что-то здесь не так, чует моё сердце…
Боженкины предчувствия прозвучали так убедительно, что Майка, быстро сделав ревизию своих подработок, решила-таки заняться мужем сразу, как только закончит две самые срочные.
Боженка сделала последний, контрольный выстрел.
— А что до интриганки Зоси, то я бы её совсем уж не игнорировала, — предостерегла она подругу. — Обрати внимание, что у них со Стефаном не тишь да гладь, а скорей, совсем наоборот, а тот с Домиником каждый божий день бок о бок отирается. Тебе Стефан не скажет, не сможет из себя выдавить, а вот ей? И позволь тебе напомнить, она сама по Доминику сохла. Ты там где-нибудь себе заруби!
Майка послушалась и себе зарубила.
Сразу за зарубкой последовал дикий скандал, разразившийся у соседей.
Решив как можно скорее покончить с двумя самыми срочными халтурами, чтобы выкроить чуток свободною времени для собственных семейных дел, Майка корпела в воскресенье за работой. Доминика с детьми она выпроводила гулять, не заморачиваясь, как они там собираются развлекаться, а сама, сунув в духовку двух цыплят на обед, приступила к завершающей стадии проекта, стараясь придать ему понятный для клиента вид.
Её всегда ужасно раздражало, что люди не умеют читать чертежи, а это заставляло её делать дополнительную, совершенно лишнюю, по её мнению, работу. Приходилось изощряться, чтобы показать им то, что они должны увидеть, ни на грош воображения, сплошные тупицы безглазые… Майка злилась на весь мир.
В этот удачный момент и заявилась соседка с невинной просьбой, не одолжит ли Майка чуточку корицы. Ну, побольше такую чуточку?
Майка корицей практически не пользовалась, точнее, совсем не пользовалась, поскольку Доминик терпеть её не мог, а редко готовившая домашнюю еду Майка старалась хотя бы не пичкать семью тем, что той было не по вкусу. И всё-таки ей помнилось, что корица где-то в приправах завалялась. Чуточку корицы, да уж… вот если бы чуточку воображения… И такую бы чуточку, побольше!
— Вроде где-то была, — произнесла она без особой уверенности и пошла на кухню. Соседка двинулась следом.
— Забыла купить, хотя, честно говоря, и не собиралась… Это он куриную печёнку купил, ещё вчера, а вспомнил только сегодня, в багажнике возил, придурок, хорошо ещё, что похолодало, а теперь упёрся, подавай ему печёнку по-еврейски, а как без корицы, мог бы своей тупой башкой допетрить, чтобы и корицу заодно купить…
Майка порылась в ящике и нашла-таки жалкие остатки корицы, с пол-ложечки. Больше не было.
Соседка чуть не расплакалась.
— Господи, боже мой, этого мало, вкуса не даст, а магазин уже закрыт, нет, чтоб у людей дома немного больше было!
— Точно! — мрачно согласилась Майка. — Я тоже «за», чтоб у людей побольше было.
— Корицы?
— Ну, не только. Можно и воображения.
В этот момент в кухню ввалился вздрюченный соседкин муж, который то ли подслушивал под дверью, то ли просто хотел таким образом вырваться ненадолго из домашней атмосферы, донельзя шумной.
— А не мешало бы кое-кому воображения прибавить! — орал он, перекрикивая своё потомство, отлично слышное через двое приоткрытых дверей. — Вот только у кретинок его ни хрена нету! Моё почтение!
— Не только у кретинок… — попыталась сгладить ситуацию Майка, но напрасно старалась, соседи занялись исключительно друг другом. Претензии выдвигались одновременно, и можно было незамедлительно узнать, что малая ревёт почём зря, а сопляк уже достал своими погремушками, корова палец о палец не ударит, и зад лень поднять, чтоб до магазина дойти, урод безмозглый мясо в машине катает, а за пиво с футболом по телеку денег не платят, и пусть тот ухажёр только нарисуется, пожалеет, что на свет родился, человек, как вол, корячится, да ещё и покупки делает, а тормоз своего ребёнка на горшок посадить не может, шалава с утра до вечера другой заботы не знает, как только расфуфыриваться, а чтоб воображение включить, это извините, а ясновидения не желаете, и Загурские, как на грех, на пикник укатили, делать людям нечего!
Продолжать соседи решили у себя, и скоро к ору добавились глухие удары и звон посуды. Правда, выметаясь, соседка предусмотрительно прихватила остатки корицы, а Майка догадалась, что жильцы третьей квартиры на их этаже имели наглость уехать за город, тем самым не оставив ни малейшей надежды разжиться корицей у них. Ближайший магазин по воскресеньям закрывался в два пополудни, а гараж соседа был в полукилометре от дома.