По комнате прокатился низкий, дразнящий смех.
Он прокрался по стенам, покружился по потолку и рухнул вниз, обволакивая человека там, где он стоял. Ангус отпрыгнул и вскинул кулаки.
— Что это за игра, черт возьми? Кто здесь?! А ну покажись, мудак.
Он бросился обратно в кухню, открыл дверцу шкафа и достал старый револьвер производства «Smith & Wesson»6. Быстро вернулся в гостиную и стал им размахивать перед собой.
— У меня есть пистолет, придурок. Все еще хочешь со мной поиграть?
По-прежнему невидимый, Наполеан молча подошел к грязному человеку и размашисто ударил его по лицу открытой ладонью. Нос Ангуса треснул как грецкий орех в орехоколе. Несколько зубов вылетело изо рта, когда он оторвался от ковра и отлетел к стене. Револьвер выскочил из руки, когда мужчина ударился с глухим стуком, в его бедре что-то щелкнуло, треснуло и выскочило. Он закричал от боли.
— Что ты такое?! Где ты?! Я не верю в привидения!
Он пробулькал эти слова, давясь собственной кровью и отчаянно пытаясь вдохнуть.
Наполеан усмехнулся, впрочем, без особого веселья. Разделив свою жизненную силу на два отдельных пространства, он проецировал свой образ в эфирную энергию, которая сейчас находилась в квартире Монахана.
— Я прямо здесь, — прошептал Наполеан, полностью становясь видимым, демонстрируя смертоносные клыки, выступающие когти и горящие глаза.
— Вот дерьмо!
Глаза Ангуса распахнулись, и он стал отползать в сторону, оберегая свое сломанное бедро, рыская взглядом в поисках оружия.
Наполеан сделал шаг вперед и растоптал револьвер, превращая его в прах, словно это было ничтожное насекомое.
— Ты не настоящий, — задыхаясь, выдавил Ангус. Он потер глаза и затем ощупал лицо там, где раньше был нос. Окинул взглядом пустые бутылки из-под пива, стоявшие на полу возле дивана. — Я слишком много выпил.
Наполеан сократил расстояние между ними тремя беззвучными шагами и навис над человеком с яростью в глазах.
— О, я очень даже реален, — передразнил он. Схватил Монахана за ворот рубашки и рывком поставил на ноги. — Поднимись!
Моча потекла по ноге Ангуса, а из глаз полились слезы, он почти не мог дышать.
— Пожалуйста, пожалуйста, мужик… я имею в виду, что за…
— Закрой. Рот.
Наполеан надавил ладонью на трахею Ангуса и оставшиеся зубы человека буквально разлетелись вдребезги.
— Пожалуйста…
Он плакал, как ребенок.
Наполеан нахмурился.
— Брук тоже так плакала? Она говорила пожалуйста?
Глаза Ангуса сузились, а брови приподнялись. Казалось, он пытался осознать сказанное.
— Что? Кто? Брук? — Он отчаянно потряс головой. — Нет… нет… нет, мужик, ты меня с кем-то спутал!
Наполеан застыл. Он закрыл глаза и задержал дыхание. Ублюдок даже не помнил.
— Ты забыл имя своей падчерицы?
Наполеан опустил голову так низко, что его клыки задели горло Ангуса, и прорычал:
— Позабыл, что ты сделал Брук в домике у озера?
Он встретил пустой взгляд Ангуса, а затем пробился в человеческий мозг словно хирург, пробуждая память с такой точностью и силой, словно скальпелем разрезал саму плоть.
Ангус схватился за голову двумя руками и закричал. Когда он встретил взгляд Наполеана, в глазах мужчины виднелся такой страх — и понимание — что его зрачки расширились.
— Откуда ты знаешь Брук? — прошептал он, дрожа.
Наполеан обдумывал вопрос лишь мгновение, желая сформулировать ответ словами, понятными человеку.
— Она моя жена.
Ангус привалился к стене.
— О черт… Дерьмо… Слушай, я извиняюсь. Я никогда не хотел… Я просто… — Его глаза метались по комнате, не в состоянии встретиться с испытующим взглядом Наполеана. — Послушай, мужик, я болен. В самом деле, я не… Я никогда не хотел причинить ей боль. Я имею в виду, это просто… Честно, я рад, что Брук наконец-то нашла кого-то столь… приятного… как ты. Она всегда была такой хорошей девочкой.
Он неистово кивал, так яростно желая выкрутиться из ситуации, что готов был сказать все что угодно, любую глупость.
— Как… как тебя зовут? Я имею в виду, я бы очень хотел, чтобы мы стали друзьями… Ты и я. Это вероятно будет лучше для Брук… Так что мы можем договориться с тобой… Ты знаешь, вместе…
— Тише, — Наполеан положил палец на губы Ангуса. — Боюсь, что у меня нет времени на новых друзей.
Он провел кончиком языка по клыкам и улыбнулся.
Ангус заскулил как раненое животное — жалкий звук, становившийся все выше и отчаянней — по мере того, как Наполеан все ближе наклонялся к его шее, желая выплеснуть свой гнев. Одним кошачьим движением он вырвал зубами гортань человека и выплюнул кусок плоти на пол.