— Разве ты не понимаешь? Я не могу сражаться с тобой. Не могу! Я не могу бороться, чтобы не подпускать тебя… и проиграть тоже не могу. Я не могу снова стать жертвой и рассказывать в суде всему миру, что произошло. Я лучше умру, — Она зарыдала. — Я не могу этого сделать.
Наполеан потянулся и обхватил ее лицо ладонями.
— Брук, посмотри на меня.
Она покачала головой и попыталась вырваться.
Он сильнее сжал руки и приподнял ей голову.
— Посмотри на меня.
Они встретились взглядами, и она вздрогнула.
— Пожалуйста…
— Я не твой отчим.
Брук побледнела.
— Что? — Ее голос был едва слышимым шепотом, прозвучавшим странно даже для ее собственных ушей.
— Я не твой отчим. И я не собираюсь причинять тебе вред. Никогда.
Во имя всего святого, как он узнал о ее отчиме? Она никогда ничего не говорила. Допустим, она думала об этом во внедорожнике, но…
«Это существо читало мысли?»
«Возможно, он мог слышать ее мысли?»
— Да… и да, — прошептал он.
— Как? Как это вообще возможно? — ошеломленно спросила она.
— Тише, — он погладил ее щеку большим пальцем. — Расслабься.
Прежде чем она опять начала паниковать, его резцы удлинились. Он поднял ее руку и накапал прозрачную жидкость на ладони. Именно тогда Брук поняла, что чтение мыслей не будет проблемой — она просто умрет от сердечного приступа, прежде чем успеет понять, что происходит. Мужчина только что накапал… слюну… на ее руки. Специально!
Охваченная неподдельным ужасом, она зачарованно смотрела, как его клыки уменьшились, и он начал втирать слюну — нет, яд — в ее раны.
Порезы заживали прямо на глазах.
Она всхлипнула и неподвижно застыла, пока он повторял процесс, исцеляя по одной ране за раз. Легко. Без усилий. А затем внезапно до нее дошло. Наполеан был вампиром. А она — человеком, у которого шла кровь прямо у него на глазах.
«Почему он ее не кусал?»
— Я уже тебе говорил. Потому, что я не причиню тебе боль.
Брук взглянула на него — по-настоящему пристально — оценивая искренность в его глазах. Они были мягкими от сострадания, напряженными от беспокойства. Искренними.
— Я не понимаю, — прошептала она.
Он слегка улыбнулся.
— Я знаю, но ты поймешь… со временем.
Она рассеянно покачала головой.
— Но я хочу домой.
Наполеан взял ее руку, медленно поднял и прижал к своей щеке.
— Теперь это твой дом, Брук. Я сожалею, что для тебя это так тяжело. Это то, что выбрали боги для нас обоих.
Она раздраженно вздохнула.
— Хорошо. Но почему ты не можешь… Почему мы не можем просто сделать другой выбор? Я имею в виду, ты мог бы меня отпустить. Я никому не скажу.
Наполеан покачал головой.
— Ты не понимаешь. Я не могу. Если я так поступлю, это будет стоить мне жизни. Впрочем, как и тебе.
— Мне? — Брук отстранилась, словно он ее обжег. — Каким образом тот факт, что ты меня отпустишь, поставит под угрозу мою жизнь?
Казалось, Наполеан тщательно взвешивал свои слова.
— У меня есть могущественные враги, Брук. Теперь, когда я заявил на тебя свои права, ты должна оставаться под моей защитой.
У Брук закружилась голова. Заявил на нее свои права? Что он имел в виду, утверждая это? И какие враги могли быть… у вампира? Ради бога, что вообще могло ему угрожать?
Она обхватила голову руками, словно таким образом могла выкинуть из головы мысли и реальность происходящего.
— Нет, — она вздрогнула. — Нет, нет, нет…
Женщина закрыла глаза и начала раскачиваться взад-вперед, словно маленькая девочка, стараясь успокоиться. Это было за пределами понимания взрослого человека — это просто было нереально. Не могло быть реальным.
Вампиры не существовали. Наполеан не существовал. Ничего из этого не было реальностью.
Наполеан поглаживал ее плечи, руки, щеки. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она, наконец, открыла глаза и робко произнесла:
— А что если я предпочту умереть, чем быть твоей… заложницей? Ты и этого не позволишь?
Наполеан не отмахнулся от ее слов, не нахмурился и не попытался поспорить. Он на самом деле считался с ее чувствами.
— Под моим началом много воинов. Все они сильные, доблестные мужчины и готовы умереть за свои семьи, за дом Джейдона… за меня. И я бесконечно уважаю такое благородство, но я не живу только ради себя. Моя смерть будет иметь огромные последствия. Так же как сейчас огромное значение имеет твоя жизнь. Так что нет, я этого не позволю.