— Мне нужно в ванну. Пришлите, пожалуйста, санитара.
Но через несколько минут появился не санитар, а девушка-медсестра. Она принесла больничную утку.
— Нет, — сказал Гаррет. — Это не нужно. Я хорошо себя чувствую. Я бы хотел воспользоваться ванной, если кто-нибудь проводит меня туда.
— Сейчас посмотрю, — сказала сестра и вышла.
Гаррет ждал, мысленно скрестив пальцы. Он разорвал простыню на полосы и обвязал ими руку под больничной пижамой. Когда дверь снова открылась, он облегченно улыбнулся, увидев рослого санитара.
— Вы уверены, что хотите попытаться? — спросил санитар.
Гаррет кивнул. Не было необходимости делать этот жест искренним.
— Ну, ладно. — Обняв Гаррета за плечи, санитар помог ему встать и повел через комнату.
Добродушие санитара вызвало у Гаррета чувство вины. Он утешал себя мыслью, что никому не причинит вреда.
Санитар оставил его в ванной. Гаррет выждал несколько минут, спустил воду, потом сел на пол и позвал на помощь.
Вбежал санитар.
— Вы упали? Больно?
— Помогите, пожалуйста.
И когда санитар склонился к нему, Гаррет схватил его за шею и сжал. Санитар упал на пол.
— Я тебе не причиню вреда, — сказал Гаррет, — но ты должен немедленно снять брюки и куртку, иначе будет очень больно.
— Мистер Микаэлян, вы… — начал санитар.
— Снимай штаны и куртку, — сказал Гаррет.
Оба лежали на полу, совершить это было нелегко, но санитар сумел. Гаррет связал ему руки полосами простыни, заткнул рот и привязал его к трубам, так что он не мог дотянуться до кнопки вызова в туалете. Затем переоделся в одежду санитара, закатал брюки, которые оказались длинны. Сам снял с санитара носки и туфли.
— Прости, но мне нужно уйти быстро, а доктора вряд ли разрешат. Трусы я тебе оставляю. А остальную одежду верну.
Санитар вздохнул в смеси возмущения, гнева и удивления.
Гаррет вышел, выключив свет и закрыв дверь ванной.
Никто не обратил на него внимания в коридоре. Он спустился на лифте и вышел беспрепятственно из здания. На улице остановил такси. Решимость поддерживала его, но тут он почувствовал, что слабеет. Без сил рухнул на сидение.
— Эй, приятель, ты в порядке? — спросил шофер.
Боже! От шофера тоже пахнет кровью, хотя запах пота и сигаретного дыма почти перебивает. Эта комбинация вызвала у Гаррета приступ тошноты.
— Все в порядке.
Пятнадцатиминутная поездка к дому казалась бесконечной. Попросив шофера подождать, он спрятанным запасным ключом открыл дверь и пошел переодеваться. Свитер с высоким воротником закрыл повязку на шее. Гаррет сунул за пояс запасной револьвер 38 калибра, бросил в карман спортивного пиджака запасные ключи от машины и банковскую карточку. Придется выдержать еще одну поездку в такси до автоматического банковского аппарата, а потом на стоянку, где он оставил свой ZX.
С огромным облегчением он расплатился с таксистом, добавил еще денег и отдал одежду санитара.
— Отвезите это санитару по имени Пеканек в Центральную больницу.
И вот он свободен. Тронул машину. Но заколебался, выезжая со стоянки. Куда теперь? Свободен… пришло ему в голову. И одинок. Одинок.
4
Гаррет ехал, почти не глядя по сторонам. В каком-нибудь месте он почувствует себя лучше, там он остановится и подумает. Очевидно, ему удастся найти разумный ответ. Он его просто не заметил. И тогда испуганный ребенок в нем самом поймет, что бежать не нужно, нечего бояться.
Он увидел, что находится на пустынной стоянке; подняв голову, узнал гору Дэвидсон. Над ним на вершине возвышался белый крест, странное ночное зрение позволяло ему видеть крест, освещенный ледяным огнем на фоне ночного неба.
Вслед за удивлением последовали облегчение и торжество. Вот доказательство, что он все только вообразил себе. Как он мог прийти на такое место, если… изменился?
Выбравшись из машины, он поднялся по склону к кресту. По-прежнему не чувствовал боли. Наоборот, с каждым шагом ему становилось лучше. Он сел на землю у основания креста и почувствовал, что ушли все боли, мучившие его последние дни.
Гаррет вытянулся во всю длину и зарылся лицом в траву. Земля великолепна, она такая прохладная, чистая, так сладко пахнет. Интересно. Ребенком, в лагерях бойскаутов ему никогда не нравилось спать на земле, но теперь ему лучше, чем в постели, гораздо лучше, чем на мучительной койке в больнице. С радостью он хотел бы продолжать лежать, чтобы его засыпали землей и он мог спать вечно.
Засыпали землей… Он с дрожью сел. О чем это ты думаешь, парень? Он на самом деле спятил. Лучше вернуться в больницу, пока сумасшествие не заставит его броситься на ничего не подозревающего прохожего.
Но Гаррет не мог заставить себя пошевелиться, хотя вдруг почувствовал, что его присутствие оскверняет холм. Земля привлекала его. Она даже успокоила жажду, которая с каждым часом становилась все сильнее. Солнце, решил он. Он подождет восхода солнца. Если с ним тогда ничего не произойдет, значит вообще ничего не случилось: он всего лишь спятил и нуждается в сумасшедшем доме. А если… что ж, тогда по крайней мере никто не узнает, каким ужасным существом он стал.
Гаррет скрестил ноги, сложил руки на коленях и принялся ждать.
Небо постепенно светлело.
Сердце его колотилось. Он насмехался над собой. Не будь дураком. Ничего не произойдет. Но сердце продолжало колотиться о стенки грудной клетки, а небо все светлело. В его больном жаждущем горле, в руках и ногах, на висках забились пульсы.
Над горизонтом появился край солнечного диска. Гаррет напрягся. Луч света устремился с востока и осветил большой белый крест над ним. Гаррет боролся с желанием закрыть лицо руками и заставил себя поднять голову, чтобы встретить солнце.
Он не почувствовал боли, огненного растворения. Но свет жег глаза, пульс в висках превратился в удары колокола. На него навалилась огромная тяжесть, истощая силы. Земля звала его, манила в сладкую прохладу, которая укроет от этого ослепляющего, сжигающего солнца…
— Нет! — Он вскочил на ноги. — Будь ты проклято! — крикнул он солнцу. — Убей меня! Ты должно меня убить! Пожалуйста! Я хочу… этого! — Он кричал в ужасное кровавое небо рассвета. — Я не хочу существовать! Нет! Нет! НЕТ! — повторял он в ярости и отчаянии снова и снова.
Гаррет не помнил, как сбежал с горы Дэвидсон, как отыскал в отделении для перчаток солнцезащитные очки, как вывел ZX со стоянки; он пришел в себя в машине, зеркальные стекла закрывали его глаза. Где он? Он замедлил скорость, пытаясь сориентироваться. Еще более замедлил, когда мимо в противоположном направлении прошла полицейская машина. Ведь у Гаррета нет с собой прав. Они вместе с содержимым его бумажника в комнате вещественных доказательств в полиции.
Уличный знак наконец сказал ему, где он. И он понял, куда ведут его рефлексы… к Лин, она сохранила ему разум, когда мир обрушился вокруг.
Гаррет остановил машину за углом квартала, так, чтобы Гарри не прошел мимо по пути на работу; по узкой тропе задними дворами он прошел к калитке Такананды. Перелез, устроился в тени большого дуба, спиной к стволу, и приготовился ждать.
Из дома доносились утренние звуки: резкий звон электронного будильника, текущая вода, негромкие голоса. Прозвонил телефон. Слышен был голос Гарри. Несколько мгновений спустя хлопнула входная дверь, ожил мотор машины. На углу квартала скрипнули шины.
Гаррет встал и прошел по дворику.
Лин увидела его из кухни. Ее миндалевидные глаза удивленно распахнулись.
— Гаррет! — Она выбежала из дома ему навстречу. — Что ты здесь делаешь?
Он умудрился сухо усмехнуться.
— Пришел в гости.
Глаза ее сверкнули.
— Не лги мне, Гаррет Дойл Микаэлян! Гарри только что звонили о тебе. Заходи и садись! Ты готов упасть прямо сейчас.
Он с радостью последовал за ней и опустился на ближайший стул.
Она села перед ним на пуфик, нахмурилась. Ее близость вызвала ощущение теплого талька, перекрывающее запах крови.