На пороге показалась женщина. Локстон рявкнул на нее.
— Том, давай поговорим, — сказал Нат и начал открывать калитку.
— Охранять, Кочайз! — крикнул Локстон.
К калитке бросился в ревом и лаем огромный черный пес. Нат торопливо отступил.
Женщина сказала что-то, чего Гаррет не расслышал. Локстон выругался и захлопнул дверь.
На порогах соседних домов показались люди. Гаррет позвал ближайшего и оставил его на перекрестке, а сам направился к Нату.
— Том, отзови собаку и положи ружье, — сказал Нат.
— Убирайся в ад!
Пес зарычал.
— Как вы обычно поступаете с собакой? — спросил Гаррет.
— Он ее раньше никогда не спускал. Должно быть, здорово напился сегодня.
Гаррет вспомнил койотов. Он стал обходить собаку, а когда она с рычанием повернулась к нему, посмотрел ей в глаза. Сказал:
— Кочайз, садись и успокойся.
Взвизгивая, собака попятилась.
Локстон закричал:
— Охранять, Кочайз!
Гаррет смотрел ей в глаза.
— Сидеть!
Пес снова взвыл, но сел. Локстон в гневе вскочил.
— Проклятый болван! Охранять!
— Ваша собака уважает закон, мистер Локстон, — сказал Гаррет. Как близко нужно подойти, чтобы подчинить себе? Он обдумал, что хочет сделать, попытался определить, не будет ли отрицательных последствий, как с врачом и Серрато при его возвращении на службу. Никаких последствий не увидел. Прошел мимо сидящего пса в калитку, сосредоточив все внимание на пьяном. — Пожалуйста, сэр, опустите ружье и тоже проявите уважение к закону.
Локстон смотрел на Гаррета, гневное выражение его лица постепенно сменялось спокойным. Он медленно положил ружье на порог.
Возвращаясь к машине, Нат в благоговейном страхе сказал:
— Раньше собака никого, кроме Тома и Милли, не слушалась.
Холодок пробежал по спине Гаррета. Как глупо опять привлекать внимание к своим вампирским способностям! Может, отшутиться, как накануне? Он заставил себя улыбнуться Нату.
— В академии у меня были лучшие отметки по курсу разговоров с животными.
Над головой сверкнула молния, через несколько секунд за ней последовали раскаты грома. Еще молнии, и гром такой сильный, что машина задрожала.
— Прощай, жеребята и лассо, — сказал Нат.
Все больше молний освещало небо. По коже Гаррета поползли мурашки. Впечатляющее зрелище продолжалось минут десять, потом начался дождь. Сначала легкий стук по крыше машины, затем сплошной поток.
Но дождь не замедлил движения, которое превратилось в сверкающий поток; отражения огней блестели на влажных машинах и мокром тротуаре.
По радио приходили сообщения о погоде с соседних участков. Кое-где сильный ветер сломал деревья и порвал провода. Мэгги Лебеков сообщила, что направляется в участок.
— Передайте 303, что город их.
Несколько минут спустя снова по радио послышался ее возбужденный голос.
— 206 Баумен. 10–48, Канзас и Пайн. Одна жертва зажата. Нужны скорая помощь и пожарники со всем оборудованием.
Нат включил огни и сирену и бросил машину в движение.
— Плохая погода для транспортных происшествий. Лучше помочь.
На углу Канзас авеню и Пайн Стрит столкнулись три машины, два пикапа зажали между собой фольксваген. Лебеков в желтой куртке и высокий парень в ковбойской шляпе пытались открыть дверцу фольксвагена. В машине кричала и просила помощи девушка. Выходя из машины, Гаррет ощутил запах крови и бензина.
— Заело, — перекрикивая гром, крикнула Лебеков. — И ее зажало рулем.
Запах крови, густой и горячий, вызвал у Гаррета приступ голода. Девушка теряет кровь. Заглянув в машину, он увидел то, что остальные в полутьме не могли рассмотреть: одна нога девушки сломана, кость торчит, все залито кровью.
Он подавил голод. Надо освободить девушку, пока она не истекла кровью! Скоро ли прибудут пожарники? Могут опоздать.
— Отвернись, — крикнул он в машину.
Девушка, казалось, не слышит. Она продолжала кричать и колотить по рулю. Гаррет обернул полу пиджака вокруг руки и кулаком ударил по стеклу. Просунув руку в отверстие, он уперся ногами и потянул.
— Гаррет! — крикнул Нат. — Ты не сможешь…
Со скрежетом металла дверца была вырвана. Гаррет разогнул руль и подхватил девушку. Краем глаза он видел онемевшую толпу зрителей, но все его внимание было приковано к девушке. Она продолжала терять кровь.
Он положил ее на тротуар подальше от машины, на случай если она взорвется, и снял галстук.
— Дайте мне дубинку.
Лебеков передала ему свою дубинку и защищала курткой лицо девушки от дождя, а Гаррет сделал турникет.
— Отличная работа, Микаэлян.
Нат сухо сказал:
— Вижу, по курсу оказания первой помощи у тебя в академии тоже были отличные отметки.
Гаррет бегло улыбнулся ему. Он действовал не раздумывая. Начнут ли теперь люди задавать вопросы?
— Поразительно, на что способен адреналин, верно? — Ну, неважно. Какой бы ни была цена, он должен был так поступить. Он не мог позволить девушке умереть.
Она начла истерически плакать. Он протянул руку, взял ее за подбородок и посмотрел в глаза.
— Все будет в порядке, мисс. Расслабьтесь. Если будете дышать глубже, боль ослабнет. Попробуйте. Сделайте несколько глубоких вдохов.
Она сделала один вдох, другой.
— Видите? Легче, не правда ли?
Она кивнула. Под покровом куртки Лебеков лицо ее расслабилось.
Гаррет чувствовал, как спадает его собственное напряжение. Он наслаждался чистотой бегущего по лицу дождя, дождь смывал запах крови. Значит, способность вампира контролировать других может быть полезна не только в личных целях. Она может послужить другим. И его сила тоже. В его личном углу ада эта мысль вызвала некоторое успокоение.
8
— Мейда посредине, — сказала миссис Байбер.
На фотографии три девочки сидели на подножке автомобиля в стиле двадцатых годов перед домом, тем же самым, только без пристройки и части крыльца. Описание миссис Армор свидетельствовало, что это та же самая фотография.
— Остальные две — моя дочь Мэри-Элен, на год моложе Мейды, и их двоюродная сестра Виктория. Мейде и Виктории было тогда по семь. — Она наклонила голову, улыбаясь ему. — Вы уверены, что у вас нет более интересных занятий по вечерам, чем навещать старуху, которая вам даже не родственница?
Нет, так как ему нужно узнать как можно больше о своей добыче. Но использовать для этого дружбу старой женщины — его наполняло чувство собственной вины. Он улыбнулся в ответ.
— Мы ведь друзья, не так ли? — Наклонился над фотоальбомом. — Она такого же роста, как остальные.
— Начала расти позже. Вот тут ей десять.
Невозможно было усомниться, видя, как она возвышается над сверстницами. Снаружи холодный ветреный октябрьский вечер. Гаррет просматривал альбом и легко отыскивал Лейн на фотографиях: она на голову выше окружающих детей.
— Она самая умная из моих детей. Давайте я вам кое-что покажу. — Миссис Байбер провела его в столовую и гордо указала на ряд грамот на стене, каждая за первое место: за чтение, ведение дискуссий, стрельбу из лука. — Мейда завоевала все это, но она все бы отдала, чтобы стать на шесть дюймов короче. Сердце мое так часто болело из-за нее. Она плача приходила домой, потому что другие дети насмехались над ней из-за ее роста. Я не знала, что ей сказать. Может, если бы была старше и мудрее, но ведь я сама тогда была почти девочка: мне было шестнадцать, когда она родилась. Потом она перестала плакать. У нее стал ужасный характер, при малейшем замечании ее охватывал гнев. Она всегда дралась. Конечно, от этого было еще хуже.
Конечно. Дети, и даже взрослые, бросаются как звери на того, кто выглядит или действует по-другому. А Лейн, должно быть, была легкой добычей.
Миссис Байбер сказала:
— Я их ненавижу, — говорила она мне со слезами и с такой свирепостью в голосе. — "Когда-нибудь они пожалеют. Я им покажу, что этот мир не принадлежит им". Я пыталась учить ее прощать, быть доброй к врагам, но прошло много лет, прежде чем она научилась.