Может быть, мне не следовало ничего делать, но мне нужно встать с этого стула и сбежать от него. Он говорит, что не причинит мне вреда, но после того, как он убьет Ника, почему бы ему не убить и меня? Я не знаю, что делать.
И ему нужен кто-то, на ком он сможет выместить свой гнев, когда Люцифер не появится.
Секунды тянутся, но все, что я слышу, это влажное, рваное дыхание моего похитителя.
Я приоткрываю глаз. Марвин снова стоит у стола, с книгой в руках. Под его глазами набухли фиолетовые пятна, из разбитого носа струятся темно-багровые ручейки, но если ему и больно, то по глазам этого не видно. Они не показывают никаких эмоций, если уж на то пошло.
Кровь заливает его белую рубашку, стекая каскадом с избитого лица. Даже не пытаясь остановить поток, он откладывает книгу и расстегивает пуговицы на промокшей рубашке. Отбрасывает ее в сторону, но мой взгляд притягивает его голый торс.
Марвин грузен, но под дряблостью скрывается толстый слой мышц, придающий его торсу и рукам плотный, крепкий вид. Но не это заставляет панику бурлить внутри меня, а слезы стекать по лицу. Его кожа покрыта татуировками — копиями пентаграмм и надписей из окрестностей хижины, выполненными во множестве цветов, и они извиваются по его коже, как ужасное, живое произведение искусства.
Над сердцем у него яростные следы, как будто он порезал себя ножом. Их так много.
— Что это? — спрашиваю я, не в силах удержаться. — Эти метки?
Марвин смотрит на них, лицо бесстрастно.
— Напоминание о душах, которые я забрал, чтобы продолжить обучение. — Он кладет толстый палец рядом с первым. — Это моя мать, я забрал ее первой, в день моего перерождения. Мне было десять лет.
— Вы у-убили ее? — Я заикаюсь, на губах вкус соли, слезы текут по лицу. — Вы убили их всех? Вы чудовище!
— Пора, — говорит он, отворачиваясь от меня и подходя к двери. — Мои друзья голодны.
Через окна хижины я вижу опускающуюся темноту. Марвин стоит в дверном проеме, бормоча про себя, широко раскинув руки. Мышцы его спины дрожат под жиром.
— Что вы делаете? — Я плачу, напрягаясь в своих путах.
Я должна выбраться отсюда, как-то предупредить Ника. Это зло… Я чувствую его вкус на языке, чувствую его запах в воздухе, как будто хижина пропитана им. Слова, льющиеся из уст Марвина, — источник всего этого. Все исходит от него.
Он делает паузу и поворачивается. Ухмылка, расплывающаяся на его лице, почти так же ужасающа, как красное сияние в его глазах.
— Я вызываю своих друзей, мисс Риберио, и туман, который их несет. Я давно научился этому трюку. Видите ли, я не достоин управлять Отцом, но низшие обитатели Ада — мои.
Он вглядывается в туман, и я все еще слышу улыбку в его голосе.
— Мы с вами поприветствуем мистера Холлерана на пороге его судьбы.
Глава 9
НЕ ПОДВЕДИ МЕНЯ
Координаты GPS, которые предоставил Марв, приводят меня в место посреди глуши. Я следую по маршруту, насколько могу, на «Мустанге», пока дорога не становится непроходимой. И я сижу за рулем минут пять, пытаясь набраться храбрости, чтобы проделать оставшуюся часть пути пешком. Навигатор показывает, что мне осталось пройти еще милю через густой лес без видимых троп. И туман вернулся. Представьте себе мой энтузиазм.
Интуиция подсказывает, что этот туман каким-то образом связан с Марвином Клэнси. Тихая езда дала мне возможность кое-что прокрутить в своей старой черепушке, и я понял, что каждый раз, когда появлялся туман, я сталкивался с Марвом. Сначала я не мог этого заметить. Харон, амарок и это следящее присутствие запутали дело. Но я сталкивался с Паромщиком и без тумана, и теперь знаю, что это Сураз следит за мной, только Люцифер знает почему.
Остается Марв. Он, должно быть, был в Мидоу-парке в ту первую ночь, перед тем как завалиться в «Стикс». Он следил за мной у Тони, и теперь, когда туман сгустился в том месте, которое он мне указал, это может означать только одно — он контролирует его. И существ внутри него тоже, говорит логика. Совпадения могут поцеловать мою тощую задницу.
Если бы я этого не знал, сказал бы, что Марвин Клэнси — опасный сукин сын.
Я провожу последнюю проверку. Мой «Ругер» заряжен, и я смочил пули святой водой. Запасной магазин у меня на поясе, баттенспургер цел, а в кармане лежит распятие Руби.
— Только одно, Ник, — говорю я себе, глядя в задний обзор. Испуганные глаза смотрят в ответ. Не могу винить себя, правда. Я отвинчиваю крышку на бутылке со святой водой и выливаю оставшуюся жидкость на себя. Я приму любую дополнительную порцию. — Ты готов? Лучше бы ты был готов.
Дверь «Мустанга» прорезает туман, когда открываю ее, и густой поток собирается обратно, стоит мне ее захлопнуть. Я оставил двигатель включенным на случай, если пройду через это и мне понадобится быстро выбраться. Фары кажутся тусклыми во мраке. Серый цвет окружает меня; не видно даже ночного неба. Вытащив «Ругер», я держу мобильник перед собой, как компас, и следую по маршруту до его конца. Мои ботинки хлюпают по влажной земле.
Впереди меня появляется черное пятно. Тень вырисовывается из тумана; глубокая тьма, которую не трогает туман. Я не удивлен.
— Смерть лежит в конце твоего пути, Бессмертный, — говорит Харон, его голос похож на два надгробных камня, трущихся друг о друга.
— Думал, ты не видишь моего конца, Паромщик, — шиплю я, наклоняясь с «Ругером» наперевес. Я только что услышал сопение?
— Верно, и я надеюсь, что мои дела здесь касаются и тебя, но чужой конец зовет меня сюда этой ночью.
— Ну, хреново.
Насколько я знаю, в этой части леса есть еще только два человека — Роза и Марв. Убить последнего я не могу, так как у меня нет способа справиться с его духом. Баттенспургер может дать мне время, но сначала нужно вытащить Розу. Если кто-то из нас попадет в радиус взрыва, нас разнесет на куски.
Если дойдет до этого, я убью Марва, чтобы спасти Розу, а с последствиями разберусь позже. Думаю, вы поняли, что это мой скажем так «модус операнди».
Крик пронзает ночь, наполненный яростью, болью и невыразимой потерей. Он заставляет мои кости дрожать, и когда в ответ раздается другой вой, я почти поворачиваюсь на пятках и бросаюсь бежать. Туман искажает расстояние, но передо мной сквозь пелену пробиваются красные огни, края которых уходят в дымку.
«Плоть… Свежая кровь… Сладкое, сладкое мясо… Оно зовет нас… Такое голодное… Оно грызет… Прекрати боль… Накорми нас… Освободи нас… Твое тело, такое сильное, такое целое… Отдай его нам…»
Туман расстилается передо мной, как занавес, когда появляется ужас. Он похож на яка, отвратительного и извращенного. Красные глаза светятся. Слюна капает из его пасти и шипит на невидимой земле под копытами. Его шерсть свалялась, местами оголилась, сквозь кожу проступают кости. А морда… Вокруг этих багровых глаз — череп с клочьями плоти и меха, прилипшими к нему.
Оно воет на меня. У меня звенит в ушах, и я борюсь с желанием закрыть их, не сводя с него прицела своего «Ругера».
За ним появляется еще одно существо. Медведь, я полагаю. Или когда-то был им.
— Бессмертный, ты когда-нибудь сталкивался с вендиго? Опасные враги. Думаю, сегодня я стану свидетелем твоего конца.
Ну, Джим, загадка, похоже, раскрыта. Если я пройду через это, я получу гонорар от скинуокера и его проклятого клана. Думаю, я его заслужу.
— Пошел ты, Харон, — бормочу я, когда второй вендиго приближается к первому. — Ты знал с первой ночи? Небольшое предупреждение не убило бы тебя.
Я смотрю на Паромщика, а он ухмыляется, черты лица исчезают во тьме, пока туман не закручивается вокруг него, как плащ. Смылся, сукин сын.
Мои волосы, уже мокрые от святой воды, скользят по лбу. Одежда прилипает ко мне от влаги в воздухе. Туман кажется живым, клубящимся и сгущающимся вокруг меня. Осторожно, как могу, я тянусь в карман пиджака и достаю баттенспургер, рассыпая салфетки по мокрым листьям.
Як-вендиго качает головой.
— Мы чуем твой страх, человек… Сдавайся…