Харон.
Тьма, извращающая свет вокруг него, проникает сквозь меня, окружает меня, защищает меня — я уверен, что он не хотел этого. Кажется, он даже не осознает, что я здесь, — и делает шаг вперед, сквозь меня. Моя кожа, мои кости, моя кровь — они пылают жаром, затем холодеют, как зимой, когда Паромщик проходит сквозь мое тело, направляясь к призраку Марва. В глазах ублюдка уже мелькает осознание.
— Добро пожаловать в вечность, — шепчет Харон, хотя слышу его голос в своей голове, мне кажется, будто я мысленно воспринимаю слова, которые он произносит. — Мы уже встречались, много лет назад, хотя большинство забывает мои слова. Тогда я сказал тебе, что мы встретимся снова, в последний раз, и твоя смерть будет иметь огромное значение. Ты не подвел меня. Более того, ты превзошел мои самые смелые ожидания своей развращенностью.
— Люцифер? — Марв задыхается, падая на колени.
— Нет, — отвечает Харон. Тьма, преследующая его, вздымается, как волна, сдерживаемая плотиной, и просачивается в меня, не дает пламени поглотить мое тело, не дает хижине превратить его в кашу. — Я гораздо больше, чем это. Подойди. Печать ждет тебя.
Темные усики устремляются вперед, затем расходятся, поглощая пламя и туман Марва. Они заполняют мое зрение.
Смех, похожий на хруст гравия.
— Вас всех ждет Печать… — голос Харона расцветает в моем сознании. — В следующий раз твоего друга не будет здесь, чтобы спасти твою душу. До встречи.
Затем тишина.
Моргаю, зрение возвращается. Марва больше нет. Харона тоже. Хижина — просто сгоревшие руины. Я поворачиваюсь, кости скрипят так, будто их не использовали много веков.
Слова Паромщика эхом отдаются в моем сознании, слова из Мидоу-парка, которые, кажется, прозвучали целую вечность назад. «Думаешь, ад — это то, как ты его воспринимаешь? Веришь, что мертвые задерживаются здесь без всякой цели, и только там, где ты их видишь? Глупый человек».
Какой отличный способ подкрепить свои слова, Харон. Ясно, что я ни черта не понимаю.
— Мой друг?
Моя рука холодная. Как лед. Диана держит ее, глядя на меня своими впалыми глазами.
— Я слышала его, Ник. Но не волнуйся, я всегда буду рядом, чтобы спасти тебя.
Позади меня Сураз стоит с Розой, их взгляды устремлены на меня. Чудо из чудес, нефилим отводит взгляд, когда я встречаюсь с ним глазами. Похоже, он тоже видел Харона. Я замечаю все больше пробоин в его доспехах. Ему здорово досталось, но Марва больше нет. вендиго больше нет. Этот чертов амарок наконец-то мертв.
Роза улыбается, слезы текут по ее щекам. Я задыхаюсь, обессиленный, и начинаю дрожать. Я почти падаю на землю. Малышка берет меня за другую руку и возвращает на ноги.
Я встречаю этот безглазый взгляд, не обращаю внимания на запекшуюся кровь, покрывающую ее лицо, и представляю себе девочку, которой она когда-то была.
— Как? Я должен был умереть в том пожаре.
Диана смотрит через плечо на Сураза. Он все еще не смотрит мне в глаза. Он смотрит на то место, где исчез Харон, но я не могу сказать, думает ли он об этом. Я не должен даже пытаться представить себе мысли нефилима.
— Он сказал спасти вас, сказать пламени, чтобы оно умерло, где должны упасть обломки. Я… не знала, смогу ли это сделать, но… никогда не хотела ничего большего.
— Ты особенная, малышка. Ты знаешь это?
Улыбка.
— Пойдемте домой, Ник.
— Нет, детка. У меня есть работа, помнишь? Надо разобраться, и я обещал тебе, что мы доведем дело до конца.
Я сжимаю ее пальцы.
— Пора заканчивать с этой историей.
Глава 11
ОКОНЧАНИЕ
Мы возвращаемся в Хейвен, когда ночь сменяется рассветом. Роза спит, положив голову мне на плечо. На душе хорошо. Правильно. Хотел отвезти ее в больницу или хотя бы домой, но она настояла на том, чтобы поехать с нами. Я согласился, при условии, что она будет ждать в машине.
Припарковав «Мустанг», я осторожно отодвигаю Розу в сторону, чтобы она не проснулась. Диана идет следом. Мы находимся у церкви Святого Франциска на южной стороне Хейвена.
— Ты готова, детка?
Она кивает и идет вперед. Диана не произнесла ни слова с тех пор, как я рассказал ей о послании Зии и информации, которую она передала мне.
Церковь обычная, маленькая. В садах снаружи растут нарциссы, и я не обращаю внимания на призраков, снующих вокруг. Святая земля — это связующее звено для духов Ада, даже осознанных. Они тянутся сюда, как будто могут найти путь в рай, если пробудут здесь достаточно долго.
Диана идет медленно, и я ей благодарен. Марв отделал меня. Я хромаю и сильно измотан, но это меньшее из того, что меня беспокоит. В машине, пока Диана смотрела куда-то в себя, а Роза спала, я думал о Марве, о том, как Паромщик забрал его призрак, о словах, которые он сказал, и о том, как я чувствовал себя частью того момента.
Сураз не стал задерживаться. Он удрал прежде, чем я успел загнать его в угол и начать задавать вопросы.
Печать. Что, черт возьми, такое Печать? И Харон сказал, что Марв «превзошел его самые смелые ожидания»? Я думал, что узнал правду об Аде пять лет назад. Оказывается, я только прикоснулся к верхушке. Мне еще столько всего предстоит узнать, и лучше сделать это побыстрее. Что-то надвигается.
Но сначала…
Мы входим в церковь. Проход ведет к простому алтарю, по обеим сторонам стоят скамьи, а стены украшены крестами. Утренний свет струится через расписное стекло, и лучи падают на священника со склоненной головой у подножия помоста.
— Позволь мне говорить, — шепчу я Диане.
Как будто у нее есть выбор, если только священник не такой, как я, но на самом деле имею в виду, что не нужно ничего из этого психокинетического дерьма. Нет, пока я не скажу слово.
Малышка смотрит на спину священника — он нас не заметил — прежде чем повернуться ко мне. Она напряженно качает головой.
— Он заслуживает смерти.
Я морщусь, оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто не видит, как болтаю с моей невидимой подругой, затем кладу обе руки на плечи Дианы, не обращая внимания на холод.
— Без сомнения. Детка, это твой выбор, но знаешь, что? Не проклинай свою душу. Это месть. Поверь мне, это приговор на веки вечные.
— Ник, ты сам признался. Харон сказал тебе, что я в Аду навечно.
— Чушь. — Я качаю головой, пытаясь осмыслить последние несколько дней. — Ты воровала, чтобы прокормить свою семью. Любой поступил бы так же. Он ожидает, что я поверю, что человеческие суды понимают смягчающие обстоятельства, а Всевышний — нет? Есть грех, а есть такие люди, как Марв…. — Я указываю на священника. — …такие, как он. Они не одинаковы, и клянусь, мы найдем способ все исправить и вернуть тебя в семью. Мы вдвоем, помнишь? Мы все уладим.
Диана качает головой в сторону священника.
— Давай просто сделаем это.
Я вздыхаю и выпрямляю спину, что труднее, чем кажется, в моем состоянии.
— Конечно.
Мы подходим к священнику, одетому в белую рясу. Я уже вижу, что он крупный парень, примерно такого же роста, как и я. Высокий, тучный. Должно быть, это семейное.
— Отец Клэнси? — зову я, приблизившись на расстояние нескольких шагов. Он оглядывается через плечо, и я понимаю, почему Диане Марв показался знакомым. Сходство необыкновенное. — Отец Марвин Клэнси?
Из сообщения Зии я узнал имя и дату рождения — 1 октября 1947 года. Я знал, что это не наш Марв, поклоняющийся дьяволу. Слишком старый. Но, как не раз говорил, я перестал верить в совпадения.
Убийца Дианы, тот, кто спровоцировал бунт, в котором погибла семья девочки и бесчисленное множество других людей? Человек, который жил в моей квартире, женился и завел ребенка, прежде чем стать священником? Отец Марвина Клэнси-младшего.
Мир тесен, мать его.
— Да, дитя мое? Ты пришел на исповедь? — Он поднимается. Несмотря на свой рост, он не кажется крепким. Лицо отца Клэнси лучится добротой. Он улыбается, пока не осознает мое состояние — избитый, грязный, в крови, — и улыбка сходит на нет. — У тебя проблемы, дитя?