— Почему ты думаешь, что я не буду их носить? — спросила Татьяна, разглядывая украшение. — Мне они очень нравятся.
Татьяна подошла к зеркалу, сняла из ушей свои золотые и воткнула отцовский подарок.
— Стильно, — сказала она, — таких сейчас ни у кого нет.
Отец облегченно вздохнул. Он-то думал, что дочь раскритикует его подарок, посмеется над ним.
— И что, ты хочешь мне сказать, что у тебя после того как ты с мамой расстался никаких женщин больше не было? — спросила Татьяна, разглядывая свое отражение в зеркале.
— Почему же, женщины у меня были, — ответил отец, — но я больше ни на ком не женился и детей не заводил. После твоей мамы у меня не было семьи.
«Наверное, врет, — подумала Татьяна, — отец мужчина симпатичный, сильный. Никогда не поверю, чтобы он вот так и жил эти тринадцать лет бобылем и никакая тетка за него не уцепилась. Паспорт что ли его попросить показать?».
Но паспорт она у отца, конечно, просить не стала. Решила как-нибудь незаметно подглядеть сама и все узнать.
— Слушай, папа, а ты помнишь тех двух парней на вокзале, которые меня и тебя обозвали нехорошими словами? — спросила Татьяна.
— Ну? — ответил отец, не поворачиваясь.
— Ведь ты мог бы их запросто узлом завязать, почему же ты их не проучил, а прошел мимо?
— А зачем мне это? — пожал плечами отец.
— Ну как же, они же на нас обзывались!
— Что из того? — повернулся отец. — Ты вот, например, когда по улице идешь и на тебя бродячая собака лает, ты за ней бегаешь с палкой, чтобы ее ударить?
— Не бегаю, — подтвердила Татьяна, — просто иду себе дальше.
— Вот ты сама на свой вопрос и ответила, — подвел отец, — на всяких дураков внимания обращать не стоит. Их слова ничего не значат. Их нужно уметь пропускать мимо себя и тогда будет легче жить.
Татьяна подумала, что хотя она и сыпала вопросы отцу, как горох из стручка, но так и не получила на них исчерпывающих ответов. Отец явно не хотел с ней откровенничать. Таня встала, убрала со стола грязную посуду и стала ее мыть в раковине. Отец снова повернулся к окну и стал смотреть на неподвижные листья деревьев за окном.
— Ветра вообще нет, — сказал он, — даже листья не колышутся.
— Папа, — спросила Татьяна, намыливая тарелки, — а ты зачем у бандитов спрашивал кто их послал меня попугать и заставить из Москвы уехать?
— Я хочу твои фонограммы вернуть, — ответил отец, не поворачиваясь, — и сегодняшняя драка возле твоего дома и тот пожар в вашей студии, мне кажется, это звенья одной цепи.
— Это Петровский все затеял, — уверенно сказала Татьяна, завернув кран и вытирая руки, — он свою Султану толкает на первое место.
— Доказательств у нас с тобой никаких нет. Не поймать нам Петровского за руку.
— Как ты его «поймаешь»? У него охрана, как у президента, да и где его искать? В адресном бюро его адреса не дадут.
— Попробуем сначала отыскать того самого «бригадира» бандитов Серого, о котором нам рассказал горбоносый и через него выйти на самую верхушку.
— Папа, а ты не боишься? — осторожно спросила Татьяна. — Ведь они уже убили Игоря! Может быть, да ну их, эти фонограммы! После сегодняшней драки мне самой стало страшно. Эти хулиганы были без оружия, а у бандитов Серого наверняка и пистолеты есть.
— Ладно, разберемся, — сказал отец, — положись на меня. Ну, что давай спать ложиться. Утро вечера мудренее, да и вставать завтра рано. Мы же с тобой обещали Светлане помочь с похоронами Игоря. Завтра она позвонит и поедем.
Татьяна кивнула и пошла стелить отцу на диване. Сама легла на раскладное кресло.
Назавтра утром Светлана из Жуковского Татьяне не позвонила. Прождав у телефона до десяти часов, Татьяна отыскала в записной книжке телефон ее родителей в Жуковском и позвонила сама. Ответила мама Светланы — Виктория Петровна. Невеселый тембр ее голоса сразу насторожил Татьяну и она поняла, что опять случилось что-то нехорошее. Татьяна поздоровалась и спросила:
— Виктория Петровна, а где Светлана? Она должна была мне с утра позвонить.
— Танюша, Светочка в больнице, — ответила ее мама.
— А что случилось? — испугалась Таня.
— Вчера вечером Света так переживала, плакала и мы с отцом едва ее успокоили, — ответила Виктория Петровна, — потом вроде успокоилась, пошла принимать ванну и там закрылась. Мы с отцом ждем ее, а она не выходит. Я позвала ее, она не отвечает. Мы забеспокоились, отец дверь выломал, а Светочка возле ванны лежит, таблеток наелась, умирает. Мы, конечно, скорую вызвали, ее увезли, сделали промывание желудка. Слава богу, жива осталась, отравиться не успела. Доктор сказал, что уже завтра отпустит ее домой.
— Мы сегодня собирались ехать заниматься похоронами Игоря, — сказала Татьяна.
— Света не может ехать, она лежит, не встает, — ответила Виктория Петровна.
— Ничего страшного, тогда мы с отцом справимся.
— А к тебе папа приехал? — спросила мама Светланы. — Мне дочь ничего не говорила. Хотя ей вчера не до того было. Как твой папа поживает, как его скрипка?
— Ко мне родной отец приехал, — ответила Татьяна, — а он на скрипке не играет. У него другая специализация. Виктория Петровна, мы тогда сами займемся похоронами, а Светлане сообщим обо всем.
— Спасибо тебе, Танюша, — вздохнула мама Светы.
Татьяна попрощалась и положила трубку.
— Теперешний муж твоей мамы на скрипке играет? — спросил отец, который слышал весь разговор.
— И неплохо, — ответила Татьяна, — он меня музыке учил с самого детства. Вот я дура! Как же мы с тобой поедем заниматься похоронами, если я даже не знаю в каком морге Игорь и спросить у Виктории Петровны забыла?
— Я запомнил в каком Игорь морге, — сказал отец, — когда Света мне показала свою запись на журнале.
— Хорошая у тебя память. Только давай решим так — ты будешь в морге насчет похорон без меня договариваться, я покойников сильно боюсь!
— Хорошо, — согласился отец.
Добрались до места уже ближе к обеду. В холодном каменном полутемном морге подвыпивший балагуристый патологоанатом спросил у отца Татьяны, покуривая дешевую вонючую папиросу:
— Как хоронить мужика намерены? Я предлагаю его кремировать, тем более, что он уже процентов на пятьдесят готов к кремации.
— Давай-ка обойдемся без шуточек, — прервал весельчака отец Тани.
— А в нашем деле без шуток никак нельзя, можно и с ума сойти. Если вашего покойничка хоронить в гробу, то в закрытом. Сделать ничего нельзя, он черный, как уголек. Кожа сильно обгорела.
Отец задумался — в этом вопросе следовало бы посоветоваться со Светланой, но она находилась в больнице.
— Кто же его так? — спросил работник морга. — Сначала задушили, а потом еще и подожгли. Небось жена постаралась.
— Погоди, а откуда ты знаешь, что его душили?
— Я, дорогой мой, здесь уже двадцать лет работаю, — ответил патологоанатом, — я чаще мертвых вижу, чем живых. Душили парня чем-то типа лески, след остался, хоть и не явный.
— А в милиции сказали, что он задохнулся от дыма, — сказал отец.
— Значит, менты либо возиться не захотели, либо сверху им такую команду дали, — сделал вывод патологоанатом.
— А ты можешь подтвердить, что его убили?
— Зачем мне это? — неохотно сказал работник морга. — Я итак уже жалею, что тебе сболтнул, что его на самом деле задушили. Я-то думал, что ты в курсе.
— Слушай, тогда оставь пока тело в холодильнике, хоронить потом будем, — сказал отец, — я попробую сделать так, чтобы провели повторную экспертизу.
— Только на мои слова не ссылайся, — сказал патологоанатом, затушивая сигарету о стену, — я тебе ничего не говорил и подтверждать нигде не буду!
Татьяна ждала отца на скамеечке возле больницы. Около нее, узнав телевизионную знаменитость, уже столпились люди и Татьяна с удовольствием раздавала всем свои автографы. Отец подошел и кивнул ей, что пора идти. Таня попрощалась со своими поклонниками и поспешила к отцу.