— Что молчишь, как сало в посылке? — спросил «спортсмен». — А, лярва? Страшно?
— Не-а, — еле слышно выдавила из себя Татьяна.
— Счас, тебе тварь, так страшно будет, что забудешь как маму зовут! — злобно заорал «спортсмен», схватил Татьяну за волосы и с силой загнул голову назад.
— Оставь ее, Парамон, — вмешался тот бандит, что стоял в отдалении, — сказано тебе Серым было ее сторожить только, чтобы не сбежала и все. Чего ты над ней издеваешься?
— А ты, Дырявый, не лезь не в свое дело, — ответил ему Парамон, — твое дело на шухере стоять. Понял? Я тута главный.
Но все же Татьянины волосы он отпустил и отошел в сторону к столу.
— Веди ее в ту комнату, Дырявый, запри там, — приказал командным тоном Парамон, — а мы с Гвоздем пока тут на стол накроем. Жрать охота и выпить. Все равно тут сидеть неделю с этой сучкой. Вот работенку нам Серый подкинул непыльную. И бабла, и выпивки и девочку в придачу.
Худой, которого назвали Гвоздем, высыпал на стол содержимое принесенных из джипа пакетов. На стол вывалились три литровые бутылки водки, свежие помидоры, огурцы, консервы и прочие съестные припасы.
Дырявый подошел к Татьяне, кивком приказал ей встать. Девушка подчинилась. Бандит легонько подтолкнул Татьяну в спину, чтобы она шла впереди него. Они прошли во вторую комнату дома — келью со старой-старой, покрытой пылью дешевой мебелью.
— Вы не будете меня убивать? — спросила Татьяна у своего конвоира.
Дырявый с первого же взгляда ей не показался таким жестоким уродом какими были Гвоздь и Парамон. Он даже заступился за неё, когда Парамон начал над ней издеваться — схватил за волосы.
— Не будем мы тебя убивать, — спокойно ответил Дырявый, — посидишь недельку здесь и мы тебя отпустим.
— Это специально, чтобы я на конкурс не попала? — спросила Татьяна.
— Я не в курсе ни про какой про конкурс, — ответил Дырявый и отворил дверь в совершенно темную тесную кладовку, — заходи сюда.
— Там же темно, — остановилась Татьяна, — я боюсь темноты и мышей.
— Иди-иди, — сказал Дырявый, — света в кладовке нет и окно заколочено. Глаза привыкнут к темноте и будешь видеть. Мышей в доме нет. А поесть я тебе попозже принесу.
Татьяна шагнула через порог, потом повернулась и пригрозила:
— Мой папа меня найдет и тогда вам не поздоровится, он у меня бывший командир десантно-штурмовой роты морской пехоты.
— Я знаю это, — спокойно, как танк, ответил Дырявый.
— Знаешь, тогда бойся, — бросила Татьяна и шагнула в темноту.
Дверь за ней закрылась, стало темно и страшно.
— В углу справа кровать, — добавил через дверь Дырявый, — захочешь полежать, приляг. Правда кровать без белья она, один матрас. Но тебе выбирать сейчас не приходится.
Татьяна ничего не ответила. Такая забота бандита была ей даже противна. Теперь уж ей показалось, что Дырявый тоже такой, как и его друзья Гвоздь и Парамон! Сначала мешок на голову, а потом — я тебе поесть принесу, приляг на грязный матрас. Сволочи!!! Небось и поесть принесут свои объедки.
Она пригляделась и заметила, что с одной стороны стены тонкими лучиками сквозь пыльный воздух пробиваются лучики света. Подошла ближе. Это было окно, но заколоченное досками снаружи. Татьяна попыталась его открыть, но не нашла щеколды и только ободрала себе пальцы. Окно было заколочено гвоздями в раму. В комнате было нестерпимо душно, пыль лезла в нос. Татьяна чихнула, протерла глаза, увидела у стены кровать о которой говорил Дырявый, подошла к ней и осторожно присела. Кровать жалобно заскрипела пружинами. Она прилегла, задумалась о своем положении.
— Откуда он знает, что мой папа морской пехотинец? — спросила она у самой себя и сама же себе ответила. — Наверное, их предупредили об этом.
Из-за двери доносились голоса ее похитителей. Дырявый не обманул ее — через некоторое время принес поесть помидоров, огурцов, вареных сосисок, хлеба и даже полстакана водки. Татьяна, поскольку не ела с утра от еды не отказалась, а вот водку выплеснула на пол.
— А попить больше ничего нет, кроме водки? — спросила она.
— Вода из колодца, — ответил Дырявый.
Он выглядел не слишком уверенным в себе, видимо все, что происходило ему не очень нравилось, Татьяна женской интуицией почувствовала это и стала слегка покомандовать бандитом.
— Принеси хоть воды, — попросила она.
Дырявый закрыл дверь в комнату и через некоторое время вернулся со стаканом воды. Татьяна поела, попила, поставила посуду на пол и, оказавшись снова запертой, стала думать как ей отсюда убежать. Она облазила комнату вдоль и поперек, вся перемазалась в пыли и липкой паутине, но дверь была крепкой, а окно заколочено снаружи. Татьяна проверила даже доски пола, в надежде убежать через подкоп, но все ее усилия были тщетны. Успокаивало одно — бандиты не собирались ее убивать, а хотели лишь подержать в плену, пока Султана не победит в конкурсе.
Татьяне стало очень обидно, что все ее усилия в достижении самой большей цели в ее жизни пошли насмарку, что зря она занималась с детства вокалом и скрипкой, что писала ноты по ночам. Пришла богатенькая папенькина дочка и ее упрятали в темную кладовку в заброшенном доме.
Татьяна прилегла на кровать и заплакала. Плакала она, плакала, пока не заснула.
Сколько Татьяна спала, она не знала, потому что проснувшись увидала, что в кладовке так же темно и светлее не стало, и темнее не стало. А проснулась она оттого, что у двери в кладовку послышалась возня, затем дверь со стуком отворилась и в лицо девушке ударил свет фонарика.
— Дрыхнешь, сука, — икая пьяным голосом, изрыгнул Парамон.
Испуганная Татьяна вскочила на кровати и влезла на нее с ногами.
— Иди ко мне, шалава, — поманил ее пальцем Парамон, освещая ее фонариком.
— Зачем это? — испуганно спросила Татьяна, чувствуя исходящую от бандита агрессию.
— Ты, че, коза, в натуре, не поняла? — усилил голос Парамон. — Двигай сюда, коза, или я сам сейчас зайду, тогда хуже будет!
Татьяна решила, что подчиниться будет разумнее. Она слезла с кровати и осторожно пошла по направлению к Парамону. Тот довольно ухмыльнулся и уступил ей дорогу в двери.
— Посиди с пацанами, кукла, — приказал он, — а то нам скучно пить без бабы.
Татьяна подумала, что если все остальные так же пьяны, как Парамон, то, возможно, через час они перепьются и тогда можно будет убежать. Поэтому она приняла «приглашение» бандита и прошла в комнату, где стоял стол. Надежды спастись улетучились как только она увидела Дырявого — тот был абсолютно трезв, сидел особняком и попивал чай с лимоном из стакана. Гвоздь тоже был пьян, но не настолько, чтобы свалится под стол.
— Садись с нами, певица хренова, — приказал Парамон, — будем отдыхать, может чё споешь нам. Знаешь песню «Владимирский централ»? Не знаешь? Ну, бля, какая ж ты певица после этого?
Татьяна молча присела за грязный стол. Парамон налил себе, Гвоздю и Татьяне водки из бутылки и сам схватился за стакан.
— Я не буду пить водку, — сказала Татьяна.
— Будешь делать то, что я тебе скажу, поняла, ты, стерва? — вскипел Парамон. — Пей, тебе говорят!
— Отстань ты от нее, придурок, — вмешался Дырявый, — не хочет, пусть не пьет.
— Слушай, ты, ты чего за нее впрягаешься-то постоянно? — недовольно глянул на Дырявого Парамон. — Ты че, а?
— В натуре, братва, давайте из-за бабы еще поцапаемся, — прохрипел Гвоздь, — пусть не пьет на хер, нам больше достанется.
С этими словами он опрокинул в себя содержимое стакана, как в колодец. Крякнул и закусывать не стал. Но Парамон и выпив, не угомонился.
— Ну, че ты певица что ли? — спросил он у Татьяны, дыша ей в лицо луком и водкой.