И если она сейчас отступиться, струсит, то Султана со своим папашей добьются того, чего они и хотели. Но если она не отступится и начнет бороться, то что тогда? Что она — хрупкая девушка может сделать, чтобы добиться справедливости? Можно попытаться пойти в милицию и рассказать, что приезжали бандиты и угрожали поджечь студию. Но Света ясно сказала, что не будет давать показания в милиции — она боится. А если Света так решила, то от слов своих она не откажется. А что сама Татьяна? Что она может сделать в одиночку? Если бы у нее были хотя бы запасные фонограммы, то она смогла бы выступить в конкурсе и победить. Но все фонограммы хранились в студии у Игоря в сейфе и они сгорели.
И тут Татьяну осенило — ведь сейф при пожаре мог и не сгореть. То есть он вообще не мог сгореть, потому что сейф это большой железный ящик! А что если что-то внутри него сохранилось? Это же шанс выступить на конкурсе, столкнуть с пьедестала Султану и тем самым отомстить Петровскому за смерть Игорька!!! Она не стала об этом своем предположении пока говорить Светлане, а отцу решила сказать на улице.
— Я сегодня к маме поеду в Жуковский, — произнесла Светлана, — у нее переночую. Я боюсь, что бандиты сюда заявятся. А завтра поеду в морг и начну готовить похороны. Вы мне поможете?
— Конечно, — кивнул отец Тани, — я же обещал. А в каком морге Игорь?
— Вон там рядом с вами телефон и около него журнал мод, — ответила Светлана, — на обложке записан адрес морга, куда его повезли. Мне тот самый милиционер, следователь сказал адрес, когда звонил. У него еще фамилия такая странная.
— Шрымза? — спросил отец.
Светлана молча кивнула. Отец Татьяны подошел к телефонной тумбочке, глянул на обложку журнала.
— Ты сама доедешь до вокзала на электричку или тебя проводить? — спросила Татьяна.
— Доеду я, — ответила Света, — в Жуковском меня мама встретит. А завтра утром я тебе позвоню домой из Жуковского и договоримся где встретиться. Хорошо?
Татьяна молча кивнула. Света проводила их до дверей, попрощались. Татьяна с отцом вышли на улицу. Время перевалило за обеденное, воздух на улице накалился и стал нестерпимо жгучим.
— Куда мы теперь? — спросил отец.
— В милицию, — решительно сказала Татьяна и поведала отцу свои мысли о том, что возможно фонограммы могли сохраниться в сейфе студии.
— Давай сначала где-нибудь перекусим, — предложил отец.
— Давайте, только побыстрее, — кивнула Татьяна, — вон какая-то кафешка, побежали.
— Погоди, Таня, — остановил ее отец, — давай все-таки ты зови меня тоже на «ты», если тебе не трудно.
— Мне не трудно, — ответила Татьяна и слегка улыбнулась.
Ей и правда было не трудно. Ее родной отец оказался не таким уж плохим парнем.
Глава 3
Капитан Шрымза принял их сразу после того, как ему доложили о том, что его спрашивают девушка и мужчина, которых он допрашивал после пожара. Следователь пригласил их к себе в кабинет и внимательно выслушал сбивчивый рассказ Татьяны о том, что накануне в студию к Игорю приезжали два бандита и угрожали поджечь студию и его самого убить.
— Странно-странно, — прокомментировал он рассказ Татьяны, — мы допросили всех соседей в подъезде и никто никаких бандитов до пожара не видел. К тому же, есть результат экспертизы, о котором я вам уже говорил. Мужчина задохнулся от дыма и сгорел. Наш патологоанатом осматривал его и констатировал смерть от удушья угарным газом. Я могу показать вам протокол и медицинское заключение.
— Они могли поджечь студию, а Игоря, например, бросить внутри избитого, — предположила Татьяна.
— Кто они? — лениво спросил Шрымза.
— Бандиты! Один маленький с нервным тиком, а другой длинный амбал с маленькой головой…
— И избушка на курьих ножках, — усмехнулся капитан.
— А вы не смейтесь! — воскликнула Татьяна. — Мне жена Игоря об этом только что рассказывала! Правда, папа?
Отец Тани, несколько растерявшийся оттого, что дочь впервые назвала его папой, кашлянул и согласился:
— Да, я сам это слышал…
— Почему-то мне жена покойного отказалась что-либо говорить, — ядовитым голосом произнес Шрымза, — она вообще и на опознание не захотела ехать.
— Она боится, она беременна, — воскликнула Татьяна, — бандиты ее запугали!
— А я думаю, что она все придумала, — сказал Шрымза.
— Ваш долг найти убийц, вы же следователь! — сказала Татьяна. — Я вам утверждаю, что бандиты были и Игоря убили они!
— Я вам говорю, девушка, что никаких доказательств того, что совершено убийство у нас нет, — ответил капитан, — но есть факт пожара. Причем не умышленного поджога, а пожара по халатности из-за элементарного несоблюдения правил пожарной безопасности. И есть заключение экспертов. А вот ваши голословные выдумки пока ничем не подтверждены. Да, кто-то из свидетелей говорил, что подъезжала незадолго до пожара белая «BMW». Но ведь в подъезде работают еще три фирмы и никто из свидетелей точно не видел — зашли ли пассажиры этого автомобиля в студию, или же в агентство недвижимости, или же в контору по продаже кондиционеров. А может быть, просто в подъезд, выше к жильцам? Дело это уже закрыто из-за отсутствия состава преступления, так что не морочьте мне голову своими домыслами.
— Человека убили, а вы… — вскипела Татьяна, но отец сильно сжал ее руку, чтобы она замолчала и спросил сам:
— Скажите, товарищ капитан, а сейф в студии не сгорел?
— Сейф? — припоминая, наморщил лоб сыщик. — Сейф-сейф-сейф. Ах, сейф! Он не сгорел, но был открыт и внутри ничего не было.
— Как не было? — удивилась Татьяна.
— Даже горстки пепла не было, настолько он был пуст, — ответил Шрымза и спросил заинтересованно, — а что там должно было находится? Доллары, евро, драгоценности? На какую сумму?
— Там были фонограммы, — ответила Татьяна.
— Это что такое? — спросил Шрымза.
— Это музыкальные произведения, записанные на специальные кассеты и CD, — пояснила Татьяна.
— Ах, это, — разочаровано протянул сыщик, — ну, эта ерунда никому не нужна.
— Ошибаетесь!!! — воскликнула Татьяна. — Именно за фонограммами приходили бандиты. Они забрали наши фонограммы, убили Игоря и подожгли студию!
Капитан даже с какой-то жалостью посмотрел на Татьяну.
— Девушка, — сказал он, — если для вас лично эти штучки представляют ценность, то для «бандитов» эти ваши фонограммы просто мусор. Зачем он им? В ночном клубе что ли караоке петь?
— Вы не понимаете, дело в том, что проводится конкурс… — начала объяснять Татьяна.
— Да видел я ваш этот конкурс по телевизору, — нагло перебил ее Шрымза, — гнать вас всех со сцены поганой метлой надо.
— И меня гнать? — спросила Татьяна.
Шрымза ничего не ответил на ее вопрос, а лишь сказал:
— Я лично шансон люблю. А та ерунда, что вы там на своем конкурсе поете, это не пение, а лошадиное ржание. Это мое мнение.
— Ваше мнение засуньте себе знаете куда? — неожиданно вспылила Татьяна, оскорбленная в самое сердце.
— Что-о??? — вскипел, как чайник Шрымза. — Ты мне тут что, а? Сейчас засажу в камеру и будешь сидеть двадцать четыре часа с проститутками и бомжами!!!
— Ладно-ладно, — вмешался отец Татьяны, — мы уже уходим.
Он схватил Татьяну за руку и вытащил на улицу.
— Однако у тебя характер, — улыбнулся он, когда они оказались на безопасном отдалении от капитана Шрымзы.
— Да ну его на фиг! — возмутилась Татьяна. — Тоже мне ценитель музыки! «Гнать со сцены поганой метлой»! Таких вот ментов надо гнать из милиции поганой метлой! Тупая скотина!
— Ему просто возиться не хочется с этим пожаром, — сказал отец, — закрыл дело и с плеч долой.
— А может ему заплатили? — предположила Татьяна. — Чтобы он дело закрыл?
— Может быть и заплатили, — согласился отец, — а может быть, просто лень возиться. Конечно, меня насторожило, что этим «обычным» пожаром, как выразился Шрымза, занимается не местный следователь, а капитан особого отдела, который вообще должен расследовать дела особой важности. Зачем он появился на пожаре?