Гуляющая на улице публика развернула головы в сторону потасовки. Перестали стучать костяшки домино и шлепать о стол карты, футбольный мяч улетел в кусты и никто не спешил его доставать оттуда, детские скакалки замерли и перестали выделывать круговые движения над бантиками девочек. Двор замер.
— А-а-а, — закричала с балкона какая-то бабуля, — убивают, милиция!
Отец Тани выхватил у горбоносого дубинку из штанов, перехватил ее двумя руками и сзади сдавил хулигану шею.
— Кто вас послал? — спросил он, надавливая все сильнее. — Говори быстро иначе задушу!
Отец сказал это таким тоном, что даже у Татьяны не возникло сомнения, что отец сделает это — задушит негодяя. Она стояла остолбеневшая от того, что произошло за последние десять секунд.
— Серый, серый, — прохрипел горбоносый.
— Что серый? — спросил отец, хорошенько тряхнув хулигана.
— Серый, это бригадир московских бандитов, — хрипя и отплевываясь от хлещущей из разбитых ноздрей крови, ответил горбоносый, — он нам дал сто баксов и адрес, чтобы мы эту девчонку напугали, чтобы она уехала отсюда.
— Где мне этого Серого найти? — спросил отец.
— У него свой клуб на Таганской, — прохрипел горбоносый.
— А не врешь? — отец Тани сильно сдавил шею горбоносого.
— Не вру, бля буду, — задушено прохрипел хулиган.
— Где доллары? — спросил отец.
— В заднем кармане джинсов, — обречено ответил горбоносый.
— Достань и дай мне.
Хулиган моментально подчинился. Когда сотенная бумажка перекочевала в карман Таниного отца, он пинком оттолкнул от себя горбоносого и тот растянулся на асфальте.
— Ты мне нос сломал, — завыл горбоносый, утирая хлещущую кровь подолом рубашки.
— Не сломал, а вправил, — ответил ему отец.
Скинхед лежал без движения, раскинув руки, как будто загорал на пляже, а качок корчился на асфальте, зажав руки в промежности.
Отец стал поднимать с земли пакеты с едой, собирая выпавшие из них банки консервов и в это время качок тоже поднялся с асфальта и прохрипел:
— Сука, задушу…
Но отец, не выпуская из рук пакеты, сделал быстрый шаг вперед и боднул его лбом в нос так, что качок улетел в кусты, где завалился с треском сломанных ветвей, а возможно и ребер. Отец подошел к Тане и сказал ей:
— Пойдем домой, чего нам тут стоять?
Таня безмолвно покорилась — она была в полном ауте.
— А он не умер? — с опаской спросила она, ткнув пальцем в скинхеда.
— Не умер, — ответил отец, — легкий нокаут. Очнется, голова поболит и пройдет, если есть в голове чему болеть.
У крыльца он повернулся и сказал хулиганам:
— Еще раз вас здесь увижу — так легко не отделаетесь!
Они поднялись на второй этаж и прошли в квартиру, которую Татьяна снимала. Девушка прошла в комнату и сразу рухнула на диван, закрыв глаза ладонями, произнесла нараспев:
— Вот это да, я такого даже в кино не видела! Вот это да!
Отец ничего по этому поводу не сказал, а полез в пакет с едой и разочарованно покачал головой:
— Татьяна, а у нас с тобой бутылка с минералкой в пакете разбилась, все вытекло и весь хлеб взмок.
— Папа, а ты где так драться-то научился? — спросила Татьяна, не обращая внимания на то, что хлеб «взмок».
— Кулаками махать дело не хитрое, — ответил отец, — важнее заставить противника расслабиться, раскрыться, чтобы он от тебя никакой опасности не чувствовал. И тогда победить его будет легко.
— Но все-таки где? — повторила вопрос Татьяна.
— Потом я тебе расскажу, — ответил отец, — это долгая история. Не видишь что ли я сейчас наши продукты спасаю. О, яйца превратились в омлет.
С этими словами отец вытащил из пакета полиэтиленовый мешок наполненный жуткой смесью коричневой скорлупы, белка и желтка.
— Папа, а зачем ты у них деньги отобрал? — спросила Татьяна, — Это же мародерство.
— Во-первых они нам проиграли, а им заказчики заплатили, чтобы они выиграли, — ответил отец, — стало быть, работу свою они не сделали и платить им не за что. А во-вторых, сейчас увидишь зачем…
Не успел он произнести эти слова как в дверь позвонили. Татьяна вскочила с дивана и испуганно вытаращив глаза, спросила:
— Кто это?
— Ты никого не ждешь?
— Нет…
— Пойду посмотрю, — сказал отец, вышел в коридор и глянул в глазок.
Татьяна присела на диване и из коридора в квартиру зашли два милиционера — одинакового роста и с одинаковым хитрым прищуром, но с разными званиями — один старшина, а другой младший сержант и с ними зашла и та самая бабушка, которая кричала с балкона: «Милиция!». Последним вошел отец.
— Здрасте, — рассеянно произнесла Татьяна.
Милиционеры не удостоили ее ответом, а обратились к отцу:
— Это вы только что устроили драку возле дома?
— Он, он! — вступила в разговор бабуля. — Этот самый! Как даст тому другому!
— Помолчите пока, — прервал бабулю старшина, — скажите лучше кто драку начал?
— Кто драку начал я не видела, — ответила свидетельница, — но те все трое ни разу этого не ударили, только он один их бил.
— Предъявите документы, — обратился к отцу младший сержант.
Отец Татьяны предъявил паспорт. Младший сержант стал листать его и констатировал:
— Так-так, прописка в Вологодской области, а где же регистрация?
— Там дальше, листайте, — ответил отец.
Младший сержант перелистнул страничку паспорта и обнаружил там зеленую бумажку с портретом президента Соединенных Штатов. Купюра незаметно перекочевала в карман блюстителя порядка. Младший сержант деловито подмигнул своему сослуживцу и доложил:
— Документы у него в порядке, но что будем делать с дракой?
— Насколько в порядке документы? — въедливо спросил сержант.
— На все сто, — ответил ему младший сержант.
Старшина задумчиво почесал дубиной затылок и сказал:
— Потерпевших нет, они сбежали. Заявления от них тоже нет. Для первого раза ограничимся предупреждением, но если еще раз че-то такое будет…
В этом месте он сурово и убедительно погрозил своей милицейской дубиной, чтобы стало понятно, что с ними будет, если еще раз «че-то» такое повторится. Они покинули квартиру, забрав с собой и свидетельницу.
Глава 4
Отец все больше и больше удивлял её. Однако верно люди говорят, что первое впечатление обманчиво. Ей стало настолько любопытно кто же такой на самом деле её отец, что она просто сгорала от нетерпения. Но он не спешил о себе рассказывать.
— Ты еще и телепат, однако, — восторженно покачала головой Татьяна, когда милиционеры ушли.
— Что ты, я не телепат, просто у меня большой жизненный опыт в таких делах, — ответил отец, — я на кухню пойду, все эти яйца поджарю и пельмени сварю. Салат сварганю из помидоров и огурцов. Объедимся.
— Я тебе помогу, — вскочила с дивана Таня, — вообще-то я тебя должна угощать, ты же мой гость.
— Да ладно, — махнул рукой отец.
Когда сели ужинать Татьяна сказала:
— А я тебя помню, когда была маленькой. Помню, что ты тогда был в форме. Точно помню, что ты был в военной форме и меня высоко-высоко вверх подбрасывал, когда мне пять лет было.
— Я тебя подбрасывал и в три года, и в четыре, — ответил отец, — и даже в один годик. А ты хохотала и визжала от радости.
— Я не помню когда это было точно в пять или в три, но точно знаю, что ты раньше был военным, — продолжила Таня, — но не помню в каких войсках ты служил. Ты десантник?
— А тебе мама что совсем ничего обо мне не рассказывала? — спросил отец.
— Абсолютно ничего не рассказывала, как будто тебя и не было вовсе, — ответила Татьяна, — а если я спрашивала о тебе, она злилась и говорила, что у меня только один отец — мой отчим, а тебя в нашей жизни больше нет и никогда не будет. Знаешь, со временем я и сама о тебе забыла.
Повисла пауза и чтобы нарушить ее, Татьяна спросила:
— Так ты, значит, точно был военным. Я угадала?