На подходе к дому гуанчо крики мадемуазель Плюш заставили ее вздрогнуть.
– Мадам, во имя неба, поторопитесь… Мессир Кортес!..
Плюш бежала навстречу Зефирине. Взгляд на порт дал понять молодой женщине, что что-то готовится. Нагруженные шлюпки непрерывно сновали около флотилии. Люди грузили бочки с водой, вином и свежие фрукты, чтобы уберечься от цинги.
– Почему такая суета, ведь отплытие только через две недели, – спросила Зефирина.
– Нет, сеньора, – ответил старший эконом, который знал молодую женщину… – Его высочество решило по-другому…
Зефирина кинулась в жилище Кортеса. Несколько слуг стояли в стороне. Лейтенант ответил ей: – Монсеньор Кортес вернулся на борт, необходимую погрузку ведут как можно быстрее, и завтра на рассвете снимутся с якоря…
Ошеломленная Зефирина отправилась искать шлюпку, чтобы переправиться на «Викторию».
Экипаж получил приказ. Все были очень вежливы, но ни один моряк не хотел переправить Зефирину. Она попалась в ловушку на суше; предатель Кортес действительно оставлял ее на острове Гомера.
В глубине души она никогда не верила в такую возможность. Она была не права, недооценивая своего противника. «Чего можно ждать от такого типа?»
Она была в ярости оттого, что ею играли, и от невозможности связаться.
– Saucisse! Seigneur! Sardine![97] – каркал Гро Леон.
Конечно же, это решение.
Поспешно Зефирина написала несколько слов:
«Отступит ли победитель Новой Кастилии от слабого города, который запер свои стены только для того, чтобы открыть перед ним свои ворота?»
Это было дерзко, и ее приглашение не могло быть более откровенным. Зефирина была не в том положении, чтобы прибегать к уловкам. Она привязала записку к шелковистой шее Гро Леона.
– Лети, мой Гро Леон, лети скорее, передай это письмо мессиру Кортесу… на «Викторию»… Ты понял?
– Sur! Seigneur![98]
Гро Леон полетел. Он направился прямо к флотилии, стоящей на якоре в бухте.
– В середине… галион…, – бормотала Зефирина, кусая пальцы.
Наконец, Гро Леон уселся на мачте адмиральского корабля. Ответ не заставил себя ждать. Час спустя за ней пришла шлюпка, которой правили два гребца.
Приманка сработала. Зефирина пожалела, что у нее нет другой одежды, кроме сапог и колета юноши.
Пока гребцы налегали на весла, она попробовала пригладить волосы и плеснула морской водой на лицо, чтобы смыть пыль. Она должна приготовиться к этому свиданию.
– В качестве кого? Весталки? Ифигении? – с иронией размышляла Зефирина.
Прежде чем подойти к галиону, шлюпка прошла перед галерой «Концепсион». Зефирине показалось, что она слышит крик внутри судна. Она повернула голову, встала, ища, кто бы мог позвать ее.
Через бортовые люки она могла разглядеть отвратительных каторжников. Люди – можно ли было называть этим именем настоящие человеческие отбросы? – скучились, прикованные к огромным веслам длиной в тридцать футов.
При появлении Зефирины несчастные вскочили.
– Эй! Малыш! Привет, приятель! С ума сойти, это женщина! Матушки мои, у меня чешется…!
На разных языках галерщики отпускали насмешки, шутки, восклицания, настолько вульгарные, насколько и скотские. Среди них были черные рабы и Мавры, но также, Зефирина была уверена в этом, христиане, может быть, и французы.
Смрад, идущий от галеры, был ужасен.
– Замолчите, сволочи!
Надсмотрщик опустил бич на голые спины. Раздались болезненные стоны.
– Хватит, перестаньте бить этих людей, скотина! – прокричала Зефирина.
Ей ответил издевательский смех. Она не знала, был ли это надсмотрщик или каторжники.
Мысль о том, что Фульвио обречен находиться в таком аду, заставила ее задрожать.
Зефирина плеснула морской воды на пылающий лоб. Шлюпка миновала галеру и пришвартовалась к «Виктории».
Мужчинам не понадобилось помогать Зефирине подняться по веревочной лестнице. Она с легкостью проделала это и направилась к задней рубке.
Там ее ждал Кристобаль.
– Его высочество проверяет вооружение на полубаке и просит немного подождать его в салоне…
Картограф проворно притворил дверь. Зефирина была одна в адмиральских покоях. Она сделала несколько шагов. На сундуке были приготовлены платье цвета нарцисса и украшения с простыми словами: «Наденьте это!»
Это было ясно, четко и грубо. Но сейчас нельзя вызывать недовольство конкистадора.
Зефирина прошла в смежный кабинет. Она сняла мужскую одежду, оставив только сорочку, и надела платье, сшитое по английской моде.
Несчастное создание, у которого Кортес украл его, было примерно одного роста с Зефириной. Было нетрудно зашнуроваться самой, корсаж был узким. Ее грудь изрядно выпирала. Ей удалось уложить тяжелую косу вокруг головы. Она украсила волосы жемчугом и драгоценными камнями.
Взглянув в зеркало, Зефирина вскрикнула от удивления. Все последнее время она носила мужской костюм и забыла, насколько может быть прекрасна в женском обличье. Весьма удовлетворенная, она улыбнулась, закусила губы и пальцем потерла порозовевшие щеки.
– Перемена того стоила!
При этих словах Зефирина обернулась. В каюту вошел Кортес. Он был одет еще более великолепно, чем обычно. В ушах тысячами огней сияли сапфиры.
Досадуя, что ее застали врасплох, Зефирина не смогла удержаться, чтобы не подпустить шпильку:
– Зато, сеньор, вы равны вашему сиятельству!
Кортес игнорировал выпад.
– Идемте, сударыня.
– Но… куда мы идем? – забеспокоилась Зефирина.
– Скоро увидите! Кортес подал руку.
Сопротивляться было бы смешно. Конкистадор провел ее на палубу к среднему трапу.
– Мы сойдем на берег? – обеспокоилась Зефирина.
– Да, сударыня.
– Э, нет! Не может быть и речи, я не спущусь! – сказала она, пятясь.
Кортес разразился смехом.
– Вы действительно поверили, что я вас оставлю?
– Ну что ж! Это…
Дикий смех Кортеса стал еще сильнее.
– Никогда не бывает слишком осторожной в жизни, дает обещания, не сдерживает их. Потом, осмелюсь сказать, попадает в переплет… ну что ж, идите, дама моих грез.
Зефирина колебалась, какую тактику ей выбрать: кричать, уцепиться за одну из мачт, закрыться в трюме, покончить с собой на носу корабля.
Кортес выбрал за нее. Он толкнул ее на баланселу. В своем платье она не могла воспользоваться средним трапом. Два матроса медленно закрутили лебедку, и Зефирина, сидя, спустилась в шлюпку.
Проворный Кортес уже ждал ее внизу. Он помог ей подняться на ноги.
Это было прекрасное зрелище: крупный и красивый, пышно одетый мужчина и создание мечты в придворном платье, выделявшиеся на корме шлюпки в лучах заходящего солнца.
Лодка снова прошла перед галерой.
Как и раньше, у Зефирины было впечатление, что ее преследует чей-то взгляд. Она оглянулась, но против света увидела только огромные весла, свисающие вдоль судна.
– Куда мы идем? – снова спросила она, ступая на остров Гомера.
Торжественный, конкистадор повлек ее… к церкви!
Судовой капеллан служил мессу для Педро де Кадикса и нескольких офицеров. Преклонив колени на плиту, Кортес с горячностью молился. Как и раньше, Зефирина была поражена. Она ожидала всего, но только не этого. Кортес бил себя в грудь, повторяя:
– Vta culpa… mea maxima culpa… прости меня, Господи, ибо я грешен… Даруй нам, Святая Дева, хорошего плавания… Пошли свой свет на нашего лоцмана Педро де Кадикса.
Значительно менее набожная, Зефирина старалась угадать, что будет дальше. Может быть, конкистадор удовлетворится этим назидательным вечером!
После часа молитвы у Зефирины заболели ноги. Когда все вышли из церкви, была ночь.
Кортес отдал несколько распоряжений Педро и его офицерам. Перед выходом их ожидали мулы, удерживаемые рабами-маврами.
– Прошу вас!
Кортес пригласил Зефирину сесть на мула.
– Куда мы едем? – повторила молодая женщина.