– Ваша светлость хорошо спали?
– Превосходно, мессир…
– Не нужно ли чего-нибудь вашей светлости?
– Ничего, мессир, только немного покоя возле этой необъятной синевы, – сказала Зефирина.
Ответ был не из самых любезных. Но он не обидел рыцаря, который продолжал:
– Его преосвященство приказал мне находиться в вашем распоряжении, сударыня. Что вам угодно?
«Хочу спокойствия и, прежде всего, не разговаривать с вами», – чуть было не вырвалось у Зефирины.
Фолькер смотрел на нее с восхищением. Под этим мужским взглядом Зефирина внезапно обрела женскую интуицию и ответила:
– Что ж, дайте мне руку, мессир, и прогуляемся на солнышке.
Рыцарь не заставил просить себя дважды.
Они прогуливались по палубе, и после того, как были обсуждены обычные банальности, Фолькер счел своим долгом объяснить Зефирине названия всех парусов – марселя, брамселя, как малого, так и большого бом-брамселя, не забыв о швартовых и о новом парусе на бушприте…
В конечном итоге беседа оказалась не лишенной интереса и отвлекла Зефирину от мрачных мыслей…
Подул восточный ветер: он пришел из Африки[10] и был сухим и горячим.
Рыцарь предупредительно осведомился:
– Может быть, ваша светлость желает укрыться от ветра? Не хотите ли осмотреть конюшни, парадных и боевых коней?
– Почему бы нет…
Хорошая наездница, Зефирина понимала разницу между лошадьми для парада и для войны.
Рыцарь повел княгиню на нижнюю палубу.
Он так был поглощен своим ухаживанием, что не заметил, как чья-то тень проскользнула за ними.
– Sangdieu! Sardanapale[11]!
Это каркал Гро Леон, взгромоздившись на снасти. Птица покружилась над палубой, а затем спикировала к роскошным каютам.
Зефирине казалось, что они спускаются к самому килю. Фолькер показал ей все. Молодая женщина восхищалась устройством судна. Она поняла, какими пользуется привилегиями, живя словно в раю, когда увидела всех этих несчастных людей, набившихся на нижней палубе. Запах здесь стоял невыносимый, поскольку пассажиры справляли свои естественные потребности там, где их застигала нужда, и довольствовались тем, что смывали за собой, плеснув ведро морской воды.
Осмотрев камбуз, отсек с провизией, молодые люди вернулись к «стойлам». Зефирина погладила Розали, которая заблеяла от радости. В следующем отсеке, освещенном через отверстия для пушек, располагалась конюшня.
Перед глазами Зефирины предстало настолько отвратительное зрелище, что она отпрянула. Около сорока лошадей были подвешены к потолку при помощи ремней, пропущенных у них под брюхом. Ноги несчастных животных болтались в двух шагах над подстилкой: видеть подобную возмутительную жестокость было невыносимо.
И, в довершение к этому варварству, конюхи стегали лошадей, а те вздрагивали и жалобно ржали.
Зефирина пробормотала:
– Почему с ними так жестоко обращаются?
Фолькер не понял, о чем идет речь, а потом объяснил:
– Напротив, это весьма гуманно. Лошади, сударыня, очень плохо переносят море. От качки они могут упасть или, хуже того, пораниться, поэтому мы привязываем их к потолку…
– Но зачем стегать их? – возмутилась Зефирина.
– Чтобы они совсем не одеревенели… Взгляните: Паша, мой боевой конь, очень доволен…
И, подойдя к большому жеребцу темно-рыжей масти, рыцарь схватил хлыст, находившийся тут же на вешалке, и принялся сначала слегка, а затем все сильнее и сильнее стегать его по крупу. И в самом деле, казалось, своим ржанием конь благодарит хозяина.
После этого визита Фолькер повел Зефирину в винный погреб.
– Сударыня, вы мне позволите предложить вам кубок мальвазии или токайского? – Превосходное средство против морской болезни.
Зефирина подумала о бедной Плюш.
– Я охотно отнесла бы его своей компаньонке. Она слегла и сильно страдает…
Рыцарь Фолькер зажег свечу и повел молодую женщину к бочкам. Он взял два оловянных кубка, висевших на перегородке, и как человек, хорошо ориентирующийся в погребе, направился прямо к бочонку с токайским. Зефирина услышала, как заполняются сосуды. Затем рыцарь вернулся и протянул один из кубков молодой женщине.
– Пусть это путешествие принесет вам счастье, княгиня Фарнелло…
Он усадил Зефирину на пустой перевернутый бочонок, сам же, оставшись стоять, принялся разглагольствовать о подстерегающих опасностях и суевериях моряков.
– Знаете ли вы, сударыня, почему запрещается свистеть на борту кораблей? Потому что это вызывает сильный ветер и бурю…
Голос рыцаря журчал и был не лишен приятности. Не думая ни о чем, Зефирина пила маленькими глотками. Действительно, токайское пошло ей на пользу, дало ощущение силы и приятным теплом разлилось по телу.
Продолжая говорить, Фолькер взял пустой кубок Зефирины и направился к бочонку, чтобы вновь наполнить его.
– Нет, нет, мессир… А то у меня голова закружится! – проговорила молодая женщина со смехом.
Мерцающее пламя свечи внезапно погасло. В темноте Зефирина услышала шум, словно кто-то наткнулся на какое-то препятствие. Слегка обеспокоенная, она прошептала:
– Мессир Фолькер, где вы?
Совсем рядом послышался шум крадущихся шагов. Ощутив внезапную ярость, она теперь вполне понимала, чего хочет рыцарь.
«Обет целомудрия»… Однако брат госпитальер не слишком с ним считается!
Чья-то рука схватила ее за горло. Это было не ласковое прикосновение влюбленного, а смертельная хватка убийцы. Зефирина почувствовала злобное дыхание. Кто-то покушался на ее жизнь.
С силой, которую она в себе даже не подозревала, Зефирина в полной тишине отбивалась от нападающего на нее человека. Пытаясь задушить ее, убийца потянул за цепочку от драгоценного медальона, который она носила на шее.
– Ко мне… на помощь! – Удалось ей крикнуть.
Толстая ручища легла на рот, заглушив ее крик. На своих губах Зефирина ощутила прикосновение мерзкой бородавки.
Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Убийца неумолимо тащил ее за бочки с мальвазией, чтобы закончить там свое грязное дело.
ГЛАВА III
ТАЙНА ЗЕФИРИНЫ
– Есть здесь кто-нибудь?
– Разрази меня гром, это здесь!
– Тысяча чертей, свечу!
– Ради всех святых, сударыня?
– Проклятье! Крошка!
Ла Дусер, Пикколо, Гро Леон и матрос Гароно ворвались в погреб.
– Мамзель Зефи… Мамзель Зефи, отзовитесь! – вопил Ла Дусер.
– Здесь! Здесь! – Гро Леон кружил над бочками.
Трое мужчин бросились туда. Зефирина без движения лежала на полу. Пикколо взял ее на руки. Ла Дусер бормотал:
– Малышка моя… Неужели этот недоделанный рыцарь убил ее?..
Великан всхлипнул. Пока трое мужчин занимались Зефириной, слушали, стучит ли сердце, смачивали виски остатками токайского, убийца, словно змея, проскользнул за бочками и выскочил в люк. Напрасно Гро Леон закаркал:
– Saumure! Satan[12]!
Когда Гароно и Пикколо бросились в погоню, было уже слишком поздно, убийца испарился.
Трое спасителей отыскали рыцаря Фолькера. У несчастного был сильно рассечен лоб. Он потерял много крови, видимо, от удара палкой.
Зефирина постепенно приходила в себя. Первым ее движением было нащупать драгоценный медальон, чтобы убедиться, что он все еще у нее на груди. Успокоенная, она положила голову на плечо Ла Дусера, который понес ее в каюту.
– Мой милый Ла Дусер… Ты опять появился, чтобы спасти мне жизнь…
– Вот уж нет, мамзель Зефи, это Гро Леон поднял шумиху, храбрый парень Гароно встревожился, Пикколо послал за мной… Я, старый дурак, позволил вам шататься одной, теперь я от вас ни на шаг не отстану, черт меня побери!
Ла Дусер внезапно замолчал. Среди всеобщего шума – криков ожившей мадемуазель Плюш, испуганной Эмилии, Коризанды, которая вопила, чтобы не отстать от остальных, карканья Гро Леона – в комнате послышался голос великого магистра Вилье де Лиль-Адана, очень встревоженного новостью.