И начал пить.
Он пил ее кровь без эмоций, без сомнений, до тех пор, пока в безжизненном теле не осталось ни одной капли.
Больше не будет наследников для Валентайна Нистора: больше не будет мучительных родов, больше ни один выродок этого демона не прорвет себе путь из другой красивой, невинной женщины.
Джоэль Паркер отправится в Долину Духа и Света с миром и достоинством, веря, что была любима.
Маркус медленно выбрался из-под нее и положил безжизненное тело на кушетку. Как он объяснит это ее семье? Что, во имя всего мира, он скажет ее отцу? Человеку, который знал его всю свою жизнь, человеку, который достаточно верил Маркусу, чтобы позволить любимой дочери прийти работать на него в таком юном возрасте.
Кевин Паркер умрет тысячей смертей, когда увидит свою драгоценную маленькую девочку мертвой, бледной и беременной. Он потеряет всякую веру от знания, что Маркус не смог защитить ее. Маркус не смог защитить…
Шелби.
Далию.
И теперь Джоэль.
Он испытывал тяжесть в груди, и его трясло от ярости.
«Накари, я требую твоего полного внимания», — Маркус телепатически воззвал к своему самому младшему из живущих братьев — брату, близнеца которого он также подвел.
«В чем дело, Маркус? — беспокойство Накари было очевидно. — Что тебя так расстроило?»
Маркус не мог вынести мысли о том, чтобы повторять все детали, поэтому послал информацию в виде серии зрительных образов прямо в разум Накари — начиная с ночи, когда Джоэль встретила его на крыльце, и заканчивая последними мгновениями, когда он прервал ее молодую жизнь.
Накари был угрожающе тих. Раздражающе спокоен. Это продолжалось, казалось, целую вечность.
«Брат мой», — вздохнул он, наконец.
Еще одно долгое, затянувшееся молчание.
«Скажи мне, что я могу сделать для тебя, Маркус. Назови что угодно… и это будет сделано».
Маркус провел рукой по густым черным волосам и уперся локтями в колени, сидя в кресле напротив шезлонга, напротив Джоэль.
«Ты когда-нибудь раньше слышал о Темном, обладающем такой большой силой? — спросил он. — Достаточной, чтобы удерживать чужую личину так долго. Чтобы быть таким убедительным».
Накари снова вздохнул; на этот раз его разочарование было очевидно. «Были слухи, что старший брат Валентайна, Сальваторе, может быть способен на такое, но он долго учился черной магии. Я понятия не имел, что Валентайн стал таким могущественным».
«Мы недооценили нашего врага, — прорычал Маркус. — Я недооценил нашего врага. Опять».
Накари не ответил.
«Есть ли среди нашего рода те, кто может сделать то же самое? Ты теперь маг; ты сможешь сделать такое?»
Накари не спешил, как бы размышляя над этим. Как будто хотел быть абсолютно уверенным, прежде чем ответить.
«Я смогу».
Маркус откинулся в тяжелом кресле. Он устал. Так устал.
«Тогда я принимаю твое предложение… о помощи… И вот что я попрошу у тебя: вместе мы воздадим должное этому проклятому сыну Джегера. За Джоель. За Далию. Мы отомстим за Шелби. И больше никакого промедления. Первым делом, завтра ночью, сразу после пробуждения Валентайн придет за своими детьми… И мы будем ждать».
Глава 25
Джослин приняла душ, вымыла волосы ароматным лавандовым шампунем, который Натаниэль купил для нее, и нанесла увлажняющий крем из алоэ и жасмина на кожу. После чего переоделась в другую длинную ночную рубашку из бледно-розового шелка, с сексуальным разрезом вдоль левого бедра.
Выпив чашку горячего ромашкового чая, подслащенного медом, она блуждала по первому этажу, рассматривая красивые произведения искусства — глиняную посуду и другие предметы ручной работы, сокровища, собранные за века жизни, — прежде чем вернуться в главную спальню на третьем этаже… ее новую спальню.
Как будто понимая, что ей нужно немного побыть в одиночестве, Натаниэль дал ей столько времени, сколько нужно. Оставил одну, не проверяя местонахождения и не вторгаясь в личное пространство. Хотя Джослин ощущала его присутствие в своем разуме несколько раз — мягкое прикосновение и подлинное беспокойство — он ни разу не прервал ее размышлений.
Когда она, наконец, была готова, то вошла в спальню, где нашла его лежащим на кровати, терпеливо ожидающим с выражением абсолютного спокойствия и уверенности на лице.
В комнате горело несколько свечей. Завораживающий звук струящейся воды доносился от полированного каменного водопада — дополнение, которое у Натаниэля, казалось, было в каждой комнате — словно кельтский инструмент тихо играл на заднем плане. Будто переносил ее в другой мир… другое время и место.