Самоубийство для него было предпочтительнее ожидающих пыток, но Накари снова прыгнул вперед со сверхъестественной скоростью и без особых усилий удержал врага на месте. Этой ночью у него не будет никакой возможности избежать правосудия.
Маркус медленно и мстительно вырезал глаза Темного, по одному за раз. Он отрезал его уши и вырвал язык. Нанес сотни порезов и ран. Сбрил длинную, толстую гриву черно-красных волос с головы и бросил их через всю комнату. Он проделал несколько отверстий в черепе Темного в грубом намеке на самодельную лоботомию, а потом вырвал его кишечник и небрежно обернул вокруг горла.
И ему все еще было мало.
Маркус проверил свои часы.
— Еще четыре часа до рассвета, — раздражение в его голосе было очевидным.
Он осторожно разжал хватку на сердце вампира, чтобы сохранить ему жизнь, а потом вскочил с кровати и поставил кресло прямо перед окном с восточной стороны.
Накари помог ему стащить тяжелую, неузнаваемую кучу того, что раньше было телом Валентайна, с постели и положить — вместе со всеми недостающими частями — в кресло. Маркус открыл шторы и направился назад к подножию кровати, где сел лицом к плазменному телевизору с плоским экраном.
— Натаниэль устанавливал здесь кабельное? — спросил он Накари.
Накари кивнул.
— Думаю, да. Кажется, он нанял нового главу техобслуживания в начале лета.
Маркус вздохнул.
— Хорошо, потому что нам надо убить много времени, — он взглянул на кресло. — Как думаешь, ты сможешь оставить его в живых, пока не взойдет солнце? Я бы не хотел, чтобы он пропустил представление.
— Я, конечно, постараюсь. Но если не получится, мы всегда можем позвать Кейгена.
Маркус нахмурился.
— Жаль, что он не может услышать, что мы делаем… или увидеть, — он вздохнул. — Ну, это в любом случае должно быть чертовски больно.
Несмотря на облегчение, он не чувствовал никакого удовлетворения.
Маркус жил уже вечность.
Он сражался в бесчисленных войнах, побеждал множество врагов. Воин, равных которому не было, за исключением, пожалуй, Наполеана Мондрагона. Так что от убийства он не получил никакого удовольствия.
Валентайн Нистор — слабый противник, и его смерть не вернет тех, кого он любил.
Маркус сорвал окровавленное одеяло и простыни с постели и бросил их под окном. Как только взойдет солнце, оно сожжет остатки и очистит помещение.
Он откинулся на спинку кровати, сложив руки за голову и скрестив ноги.
— Найди нам что-нибудь посмотреть.
Темные глаза стали холодными, и сердце будто превратилось в камень… его душа была не более чем котлом из черной боли и пустоты.
Бесшумно Накари двинулся через комнату, чтобы взять пульт.
Глава 28
— Джослин, я хочу, чтобы ты забеременела сейчас.
Натаниэль произнес эти магические слова в понедельник, почти сразу после ее превращения. Вскоре после их любовных утех. И по его требованию ее тело начало меняться.
Сначала она почувствовала тепло и покалывание глубоко внутри, покой в душе, когда начало зарождаться чудо жизни.
Но затем изменения стали происходить очень быстро.
Ее эмоции колебались между плачем, смехом и злостью на Натаниэля по любому поводу: начиная от неудобной подушки и того, как раздражающе проседал матрас при каждом движении обеспокоенного вампира, и до постоянного стука внешних створок окна ванной комнаты из-за ветра.
Очевидно, он больше не был ее сверхъестественным воином, потому что не мог полностью отключить ее чувства, не погрузив при этом в сон.
Она стояла на коленях над черным фарфоровым унитазом по крайней мере час, потому что ее ужасно рвало, а потом встала, почистила зубы и вернулась в кровать только затем, чтобы немедленно послать Натаниэля за длинным списком еды.
В третий раз.
Раздраженный, Натаниэль наконец вызвал Алехандру и попросил съездить в ночной мини-маркет. Он не раз извинялся за неудобства, но просто не держал в доме кукурузных орешков, пудинга из тапиоки и пряного сока.
Большинство вампиров не ели человеческую пищу. Они держали еду дома для видимости, но могли иногда поесть, если действительно хотели — как, например, многие человеческие судьбы даже после превращения хотели съесть что-нибудь — но спустя какое-то время тяга все равно уходила.
К ночи вторника Джослин сообщила, что чувствует движении внутри. Младенцы пинались и явно соперничали за пространство в ее переполненном животе. Она настаивала, что эти движения не так неудобны, как непрерывное давление на ее мочевой пузырь или постоянный зуд из-за того, что кожа растягивалась до невозможности, чтобы подстроиться под быстро растущих близнецов. Хотя Натаниэль неоднократно наносил увлажняющий крем на ее нежную кожу.