— Что именно ты хотела бы узнать о Французской революции, мой ангел?
Лицо Джослин осветилось. Ее блестящие глаза сияли от волнения, и это стоило всех историй в мире. Она улыбнулась и взяла его за руку.
— Все в порядке. Я вижу, что ты истощен. Достаточно знать, что ты был готов пойти на это для меня… снова.
Натаниэль погладил ее руку.
— Спасибо, любовь моя, — его облегчение было ощутимо, — и, конечно, я пошел бы на что угодно ради тебя. Хотя тебе, может, стоило бы вспомнить, что у нас впереди вечность, и немного притормозить.
Его смех был полон мирной удовлетворенности, о существование которой он действительно никогда не знал прежде.
Через мгновение глаза Джослин стали серьезными.
— Есть то, о чем я хотела узнать больше, но из увиденного в твоем разуме пришла к выводу, что ты не любишь говорить об этом.
Натаниэль поднес ее руку к губам и мягко поцеловал центр ладони.
— Что же это? Между нами нет никаких тайн.
Джослин ухмыльнулась.
— Ты думаешь? В смысле, учитывая все это чтение мыслей, — ее улыбка была изящной, столь же сияющей, как и редкая, утонченная красота. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне о своих родителях, Натаниэль. Кейтаро и Серена, верно? Что с ними случилось? Если вы бессмертные существа.
— Мы бессмертные существа, — сказал он.
— Если мы бессмертные существа, — повторила она, — тогда это означает, что мы можем жить вечно, и все-таки их не было здесь на… похоронах Шелби… они и сейчас не здесь. Что произошло, Натаниэль? Где твои родители? — прошептала она мягко.
Натаниэль опустил голову на руку и потер виски, пытаясь понять, как ему передать эти воспоминания, фактически не соединяясь с ними: ничего не чувствуя при этом.
Смерть его родителей, запертая глубоко в сердце, была раной, которая никогда не сможет зажить.
— Много-много лет назад… — он откашлялся, — когда Шелби и Накари были еще детьми по нашим стандартам… им только исполнилось двадцать один, и они собирались закончить местную академию здесь в Лунной Долине и пройти церемонию вступления в дом Джейдона.
— Местная академия? — спросила Джослин, естественное любопытство пересилило ее. — Что за церемония вступления?
Натаниэль уже привык к частым прерываниям Джослин и просто продолжил рассказ, по ходу отвечая на вопросы.
— Да, Местная академия. Когда потомку Джейдона исполняется пять лет, его посылают в местную школу, сюда, в Лунную Долину… так же будет с нашим сыном. Именно там ему преподадут человеческие предметы — математику, словесность, науку, всемирную историю, культуру и законы общества вокруг него. Когда ему исполнится двадцать один, он закончит академию. Его будут считать неоперившимся вампиром — уже не ребенок, но еще не мастер — и он вступит в наше общество, где изучит наши законы и наши пути. Его будут обучать, как управлять различными компаниями… детали и наборы навыков, которые делают наше общество процветающим и независимым. Во время церемонии вручения дипломов академии он принесет клятву перед Наполеаном, после чего будет официально введен в дом Джейдона. Это древняя и могущественная церемония, где он предлагает свою кровь как жертву людям; где обещает свою лояльность, защиту и служение вечности нашему суверену, нашему долгому существованию как вида…
— Это звучит как-то болезненно, — заметила Джослин, положив руку на живот.
Натаниэль улыбнулся.
— Это так, но еще это невероятная честь и время большого духовного пробуждения для вампира.
Он замолчал, стараясь подобрать правильные слова.
— Наполеан Мондрагон, наш суверен, является единственным живущим чистокровным потомком Джейдона; его воплощение относится ко времени начала Проклятия Крови. Его мать, Каталина, не была человеческой судьбой; она была одной из настоящих Божественных Существ. Таким образом, в его венах нет смешанной крови.
Джослин выглядела запутавшейся.
— Какая кровь будет у нашего ребенка? Я как ты, не так ли?
Натаниэль кивнул.
— Да, но ты не была рождена вампиром, ты была обращена. Наполеан является одним из Божественных существ — одним из древних мужчин, которые служили королю Сакарису, который был обращен Носферату проклятием.
Глаза Джослин распахнулись.
— Вау. Сколько же ему лет?
Натаниэль засмеялся.
— Наполеан древний.
Джослин встряхнула головой.
— Прости. Я постоянно перебиваю. Продолжай.
Натаниэль улыбнулся и, наклонившись, мягко поцеловал ее в губы. Ему нравилось, как она была полностью поглощена тем, что слышала, искренний интерес, проявленный к изучению всего, что было связано с ее новой жизнью.