Джослин не был уверена, что это тот ответ, которого она искала, но, как и все остальное, что сказала Колетт, он был честным.
Она с благоговением провела пальцами по краям масляной картины, словно уже знала людей, так красиво запечатленных на ней. В одном она была совершенно уверена: лицо молодого человека с блестящей улыбкой — Шелби Силивази — будет преследовать ее еще долго после ухода Колетт.
Несмотря на весь ее страх, отвращение и отчаяние, она с трудом могла вынести мысль о том, что то, что случилось с Шелби, произойдет с Натаниэлем.
Сама возможность заставляла ее желудок сжиматься.
******
Когда Натаниэль вошел в кухню, Джослин все еще сидела в укромном уголке, уставившись на панорамный вид из окна, прижимая руками колени к груди.
— Ты в порядке? — спросил Натаниэль, останавливаясь в дверях. Его большая фигура заняла все пространство.
Джослин посмотрела через плечо и окинула его взглядом.
— А ты как думаешь?
Натаниэль вздохнул.
— Что я могу сделать?
Джослин усмехнулась, хотя в ее смехе не было никакой радости.
— Я не думаю, что ты можешь просто отпустить меня. Возможно, позвонить мне лет через двадцать?
Натаниэль улыбнулся и сделал неуверенный шаг вперед.
— Ты знаешь, что я не могу.
Джослин нахмурилась и прислонилась к окну.
— Ты правда думаешь, что через двадцать лет тебе будет легче? — спросил он.
Джослин пожала плечами.
— Наверное, нет, но, по крайней мере, я бы не переживала все сейчас…
Натаниэль не знал, что ответить. В конце концов, что он мог сказать? Джослин неожиданно оказалась в совершенно чужом мире, и сейчас от нее требовалось гораздо больше, чем многие существа — люди или вампиры — могли бы переварить за такой короткий промежуток времени. Боги, он хотел подойти к ней и обнять ее.
Показать ей, кто он такой. Заставить ее увидеть, что их совместной судьбы не стоит бояться. Но как он мог убедить ее, когда не был уверен сам?
— На что это похоже? — спросила она.
— Прости? — Натаниэль прислонился к стене и скрестил руки на груди; он был достаточно осторожен, чтобы оставаться на безопасном расстоянии от стола — не желая подходить слишком близко.
Она повернулась, чтобы посмотреть на него с нестерпимой грустью в глазах.
— Быть тобой. Каково это, иметь так много власти над другим человеком? — она снова засмеялась, все тем же неискренним смехом. — Я имею в виду, ты быстрее меня, сильнее меня и, насколько я могу сказать, полностью способен управлять мной, если захочешь. Так что мне просто интересно, на что это похоже… быть тобой?
Натаниэль нахмурился и потер подбородок, пытаясь не принимать близко к сердцу ее слова.
— Может быть, я и такой, как ты сказала, но все же ты та, кто держит мою жизнь в своих руках. Это ты будешь определять, смогу ли я когда-нибудь иметь семью… жить так, как только мечтал. Это тебя я ждал на протяжении тысячи лет, — его голос затих, когда реальность его слов настигла ее. — Здесь и сейчас, mea draga, все карты у тебя в руках.
Джослин обернулась к нему лицом; она была удивлена его словами.
— Mea draga?
— Моя дорогая.
— О, — сказала она, мимолетно встречаясь с ним взглядом, нервно потерла руки и начала говорить что-то еще, возможно, желая еще раз поспорить, но затем, по-видимому, передумала.
Ее взгляд скользнул по небольшой картине маслом, лежащей на столе рядом с ней.
— Я действительно сожалею о твоем брате, — искренне сказала она. — Терять семью, должно быть, трудно.
Натаниэль кивнул.
— Спасибо. Это… очень тяжело. Ты никогда не теряла никого?
Джослин изучала свои ладони.
— Нет. Никогда не было того, кого можно потерять.
Натаниэль закрыл глаза. Боги, если бы она только подпустила его к себе. Позволила держать ее. Прикоснуться к ней. Его член затвердел, и он почувствовал себя зверем из-за такой примитивной реакции. Он вздохнул.
— Теперь есть, Джослин. Есть кто-то.
Ее взгляд был полон трепета, страха и неуверенности.
— Ты знаешь так же хорошо, как и я, что все не так просто. Ты не можешь ворваться в мою жизнь… или мое сердце… независимо от какого-то древнего проклятия. И ты не можешь притворяться, что заботишься обо мне, когда мы только встретились.
Натаниэль не мог больше оставаться в стороне.
Двигаясь молча, он скользнул в уголок, опустился на колени перед ней и потянулся, чтобы взять ее руки в свои. Она начала отстраняться, но колебалась, как будто знала, что это бесполезно. И, конечно, так и было. Нежно прижимая ее тонкие пальцы к своим губам, он поцеловал каждую ее руку.