— Мне жаль, Джослин.
— Да… наверное, — в ее голосе слышалось сожаление. — Скажи мне еще кое-что, ладно? Наше сотрудничество хоть что-нибудь значило для тебя? Наша дружба? Или это все тоже лишь часть плана?
Тристан провел руками по своей гриве волос, пытаясь смахнуть их с лица.
— То, что мы напарники, много значит для меня, Джослин. Лгать тебе было самой сложной задачей. Знай, что как только я понял, что ты у Натаниэля… — он посмотрел на нее так, как никогда прежде, словно она принадлежала ему. От этого ей стало не по себе. — Я мог думать только о том, как добраться к тебе. Спасти тебя. Увезти как можно дальше от этого монстра. Я должен был обеспечить твою безопасность прежде, чем рассматривать возможность охоты на него.
Джослин сделала шаг назад, когда смысл его слов дошел до нее.
Тристан, казалось, почувствовал ее беспокойство.
— Действительно ли мы такие разные, Джосс? Я имею в виду, подумай об этом: сколько дружеских отношений ты заводила с информаторами? Сколько раз ты работала под прикрытием или строила отношения с кем-то, с кем ты просто… заигрывала… для того, чтобы добраться до подозреваемого? Я охотник. Ты агент правоохранительных органов. Мы делаем то, что должны.
Джослин покачала головой.
— Так вот что это было, Тристан? Заигрывание? Это не то же самое, и ты это знаешь! Мы были напарниками.
Неожиданно Тристан шагнул вперед и взял ее лицо в свои большие ладони. Он провел по ее скулам подушечками больших пальцев и наклонился, чтобы поцеловать: поцелуй был нежным, мягким и совершенно неожиданным.
— И мы все еще можем ими быть, — сказал он низким, хриплым шепотом.
Джослин ахнула, глаза ее расширились.
— Тристан! Что ты делаешь?
Он улыбнулся.
— То, что хотел сделать со дня нашей встречи, — в его голосе не было ни капли сожаления.
Джослин потерла виски, пытаясь сосредоточиться на ситуации. Разбираться с этим новым… романтическим откровением… придется позже.
Она и так была уже на пределе. «Я мог думать только о том, как добраться к тебе. Спасти тебя. Увезти как можно дальше от этого монстра. Я должен был обеспечить твою безопасность прежде, чем рассматривать возможность охоты на него», — она проигрывала в голове слова Тристана. Охоты на него.
Охоты на Натаниэля!
Ее живот скрутило, и сердце пропустило удар.
— Подожди минуточку! Когда ты говорил, что нужно спасти меня перед тем, как охотиться на Натаниэля, что именно ты имел в виду? Ты говоришь о том, что попытаешься… убить его?
Тристан вздохнул и посмотрел ей прямо в глаза, его золотые зрачки потемнели от решимости.
— Натаниэль — вампир, Джослин, гораздо более опасный, чем ты предполагаешь. Да, конечно. И не попытаюсь, а убью его.
Джослин отшатнулась, как от удара, и страх стал завладевать ею, приходя на смену замешательству… когда тяжесть того, что Тристан действительно делал в долине, наконец, обрушилась на нее. Человек, которого она считала своим напарником, пришел в Лунную Долину с одной и только одной целью — поймать сильное, умное существо с красивыми глазами, страшной силой и неожиданной мягкостью… и убить. Кожа на внутренней стороне ее запястья начала гореть, а в сердце зародилась боль.
— Ты не серьезно, Тристан. Он, может быть, и вампир, но не зло. Ты не можешь просто убить его.
Тристан смотрел на нее с намеком на насмешку в глазах. В их глубине было еще что-то темное, едва заметное. Быть может, ревность? Гнев или презрение? Взгляд босса, которому бросил вызов подчиненный? Было не ясно, что именно он чувствует, но его решимость закончить свою работу — убить Натаниэля — была непоколебимой.
— Он зло, Джослин, и завтра утром, после того как ты улетишь отсюда, я сделаю то, для чего приехал, — он поймал ее запястье своей рукой, властно удерживая, словно в тисках, и посмотрел прямо в глаза. — И тогда я вернусь к тебе, и мы станем партнерами… как и должны были.
Джослин затаила дыхание, а затем пронзительно и высоко закричала. Она дернула свое запястье, но оно не сдвинулось с места.
— Тристан, отпусти меня! — она произнесла это как приказ… когда в действительности это была мольба.
Тристан медленно отпустил ее запястье, но не отвел прямой, несгибаемый взглядом.
— Не смотри на меня так, Джослин. Твоя симпатия к этому вампиру начинает раздражать. Знаешь ли ты, что он убил семерых заключенных в тюрьме в Калифорнии недавней ночью?
Джослин нахмурилась и покачала головой.
— Невозможно… когда?
— Воскресенье. Около четырех утра.
Джослин смотрела на пылающий огонь, наблюдая за светящимися оранжевыми языками пламени. Шипящие искры разлетались по всему очагу и, мерцая, исчезали в трубе.