Но если бы он не выполнил работу, то семье пришлось бы платить.
Поэтому он на своей шкуре узнал, что фактически можно умереть, продолжая при этом дышать.
— Прости, — выдавил Ран хрипло.
Сэкстон моргнул. А потом поставил кофейник в кофемашину, так ничего и не налив.
— Я не… не могу поверить, что в Новом Свете существовало нечто подобное. Но я слышал о ставках, которые делали на мужчин в договорных боях в Старом Свете. Как ты… если не возражаешь, я задам вопрос: как случилось, что ты стал частью этого предприятия? Долговое обязательство подразумевает рабство. Ты… как это произошло?
Ран скрестил руки на груди и опустил голову.
— Я любил своего отца. Он всегда обеспечивал мою мамэн и всю семью. Мы никогда не купались в роскоши, но и не бедствовали. — Образ мужчины, занимавшегося рубкой дерева, стройкой, ремонтом автомобилей заменил ужасный бойцовский ринг. — Но у него была слабость. У всех есть, а те, кто отрицают это, просто лгут. У него были проблемы с азартными играми. Какое-то время он делал ставки на бои, и в конечном итоге накопил столько долгов, что мог не просто потерять дом… но и мою сестру с мамэн… то есть, они были в опасности. Их хотели заставить заниматься… определенными вещами. Ты понимаешь, о чем я говорю? — Когда Сэкстон, побледнев, кивнул, Ран продолжил: — Я должен был сделать что-то, чтобы покрыть его долги. Не мог стоять в стороне и наблюдать, как две невинные женщины расплачиваются… Боги, я до сих пор слышу голос отца, умоляющего того босса, с рыданиями выпрашивая отсрочку.
Когда голос сорвался, Ран прокашлялся.
— Если не возражаешь, я все-таки выпью кофе.
— Давай я налью…
Ран вскинул руку.
— Нет. Я сам.
Ему нужно занять себя чем-то, иначе он сломается. Воспоминания были слишком четкими, прожигали подобно лазерным лучам. Он все еще помнил, как к ним пришел босс, с грохотом долбясь в их дверь, угрожая забрать его сестру и заставить уже ее отрабатывать долги.
Мужчина сказал, что если их мамэн также пойдет, то они справятся быстрее. Пять лет вместо десяти. Они должны были закрыть долг до рассвета.
Вместо этого Ран ушел еще до восхода солнца, ушел дальше на юг, в глухие леса, в которых скрывался подпольный комплекс, где занимались нелегальными боями, игорным бизнесом и проституцией. Они испытали его, натравив на него мужчину в два раза ниже и два раза меньше него; Рана жестко избивали, но он каждый раз поднимался, снова и снова, пока в конечном итоге не покрылся кровью, вытекающей изо рта и из порезов по всему телу.
После того, как они приняли его, он подписал какой-то документ, который не мог прочитать, и дело было сделано.
Возвращаясь к настоящему, Ран опустил взгляд и обнаружил полную кружку в своей руке. Похоже, он налил себе кофе.
Сделав пробный глоток, он отметил, что кофе получился идеальным… но пощипывание подсказало, что у него была разбита губа.
— Как я сказал, я должен был все исправить. Мой отец был слишком стар для боев, а я прошел превращение за двадцать лет до этого. Я всегда был большим и очень сильным. Порой то, что мы делаем ради выживания… сложнее чем то, что мы делаем при нашей смерти. — Он пожал плечами. — Но мои родители смогли изменить свою жизнь. А моя сестра… ее жизнь сложилась иначе. — Он посмотрел на адвоката. — Я хочу, чтобы ты знал, что я не выбрал такой путь добровольно. Мне не свойственна жестокость, но я понял, что готов на все ради своих любимых. Я также выяснил, что когда кто-то пытается причинить мне вред… я буду защищать себя до самой смерти.
Он покачал головой.
— Мой отец… он так и не пережил это. После моего ухода он не поставил ни одного пенни, а к моменту моего освобождения они оба работали и были в добром здравии. Когда я сражался, мне запрещали видеться с ними. Нас не выпускали из клеток.
— Клеток? — в ужасе переспросил Сэкстон.
— Они держали нас в подвалах в стойлах, как лошадей. В клетках шесть на шесть футов. Нас выпускали только для сражений, и к нам никого не пускали, не считая кормивших нас женщин. Для этих целей они хотели использовать мою сестру и мамэн. — Горло сжалось, но он добавил: — Иногда нам также приходилось… неважно.
Сэкстон потер глаза.
— Я не могу представить, каково это.
— Это было… — Ран дотронулся до виска. — Это делало что-то с головой. Это изменило меня, я не знал, навсегда или… пока однажды ночью мне снова не пришлось сражаться. И тогда все вернулось ко мне. Всё.
Ран сделал еще один глоток из кружки, не потому, что хотел пить, а чтобы закончить разговор. Он поделился фактами и попытался быть достаточно честным, не вдаваясь при этом в отвратительные подробности.