— Позволь мне задать один вопрос, — сказал он после долгой паузы.
— Что угодно, я отвечу на любой.
Пэйтон посмотрел ей в глаза.
— Как думаешь, мы сможем втащить мой диван к тебе в квартиру? Ну или хотя бы эту кушетку.
Ново в недоумении тряхнула головой.
— Прости, что…
— Ну, сколько квадратных футов в твоей квартире? — Когда Ново в полном замешательстве посмотрела на него, он развел руки и улыбнулся. — Да брось, женщина моей мечты говорит, что любит меня, и при этом думает, что я, несчастный бомж, не воспользуюсь ситуацией и не перееду к ней? В самом деле? Типа, серьезно? Не будь я влюблен в тебя, ты при любом раскладе более приятная соседка, чем Николь.
Ново не знала, плакать ей или смеяться.
Она сделала и то и другое, когда прыгнула в любящие объятия Пэйтона.
— Я не заслуживаю тебя, — задохнулась она. — Серьезно…
***
Пэйтон прижал Ново к груди, закрыл глаза и выдохнул:
— Не заслуживаешь меня? Ну, учитывая, что многие считают меня проклятием библейского масштаба…
Она отодвинулась.
— Говори, кто. Я вырежу этой суке сердце.
— Мой отец, например. Но у него дурной вкус.
Пэйтон быстро поцеловал ее. А потом еще раз. Когда они прервались, чтобы вдохнуть немного воздуха, он вытер слезы с ее щек.
— Можешь ничего не говорить, — прошептал он. — Я уже знаю.
— Знаешь что?
— Что ты не хочешь, чтобы кто-нибудь знал о твоей мягкой стороне. Поэтому я просто скажу всем, что ты пришла, врезала мне по яйцам, забрала мою печень после того, как я выкашлял ее на пол. И мне пришлось последовать за тобой к тебе домой, иначе я бы не смог смыть с себя собственную кровь.
Ново засмеялась, а потом долго вглядывалась в его лицо, словно снова вспоминала его черты после долгой разлуки.
— Все нормально. Я больше не чувствую необходимости все время держать оборону.
— Хорошо. Потому что я всегда тебя прикрою.
— А я тебя, — она взглянула на открытую дверь особняка. — И думаю, нам придется оставить твой диван. Один твой гардероб займет больше места, чем у меня есть.
— Круто. Я просто вытащу его из грузовика и оставлю посреди фойе. Отец, вероятно, захочет вытащить его и сжечь на передней лужайке, потому что он принадлежал мне, но по крайней мере не придется заставлять додженов снова заносить его наверх.
— Ты очень внимательный сын.
— Согласись, а?
Она снова поцеловала его.
— Послушай… мое жилье — это помойка по сравнению с тем, к чему ты привык. Квартира маленькая, без окон, а соседи порой могут быть очень надоедливыми.
Пэйтон окинул взглядом то величие, в котором вырос. Его отец поклялся вычеркнуть его из завещания и убрать из родословной, поэтому все это теперь в прошлом. И что самое удивительное? Ему было невероятно хорошо от такой перспективы.
Материальное благополучие — это приятно. Но любовь намного лучше.
Снова посмотрев на Ново, он сказал:
— Я предпочту жить с тобой в лачуге, чем в замке с кем-то другим.
Когда она подняла взгляд, ее улыбка была такой яркой, что он чуть не ослеп на мгновение. Затем Пэйтон поднял вверх указательный палец.
— А что касается твоих надоедливых соседей, то у меня есть решение. — Наклонившись в бок, он вынул из кармана сложенный лист бумаги. — Я просто повешу это на дверь.
Разгладив листок, он развернул его, чтобы показать записку, которую доктор Манелло написал и повесил на дверь больничной палаты, в которой она выздоравливала.
— О… — выдохнула Ново, прикасаясь к бумаге. — Ты собирался взять его с собой.
— Я жутко сентиментален. Когда дело касается тебя. — Он улыбнулся ей. — Рано или поздно я бы все равно сдался и попробовал подкатить еще раз. Моя тяга к тебе непреодолима.
— Даже несмотря на то, что я бываю редкостной сукой?
Пэйтон подмигнул ей.
— Что поделать, я люблю трудности.
Они снова обнялись и сошлись в поцелуе. И затем он подхватил ее под руку.
— Давай, выгружаем диван и валим отсюда.
— Идеальный план.
Они были на полпути через фойе, когда Ново сказала:
— Эй, ты будешь моей парой на свадьбе сестры… бракосочетании… как там называется это мракобесие?
Остановившись, Пэйтон задумался.
— Да, но при одном условии.
— Каком?
— Я его ударю.
— Кого? Оскара?
— Ага. Прямо по роже. — Когда Ново закатила глаза и замотала головой, он вскинул ладони. — Один удар. Обещаю. И послушай, только потому, что я настоящий мужик, я сделаю это после того, как они закончат со свадебными фотками. Да ладно, ты же моя женщина. Я должен заботиться о тебе.
— Я могу сама позаботиться о себе, — строго сказала она.
— Это правда. Но признайся, ты хочешь на это посмотреть. Признайся. Ну, даваааай.
— Хорошо, — пробормотала она. — Признаю. Но ты его не ударишь…
— Даже слегка? — Спросил он, когда они вышли на холод. — Что, если я склею его булки скотчем? Сложу вдвое его простыню?[111] Подсыплю слабительного в шоколадный пудинг…? Знаешь, у меня есть и другие идеи…
Ново положила руки на бедра, пытаясь удержать серьезное лицо. В конце концов, она не выдержала и рассмеялась.
— Ты совсем безбашенный.
Пэйтон взял ее в захват, и она не стала с ним бороться.
— Больше нет. Я знаю, чего я хочу и где хочу быть. И это только с тобой. Ты мой дом, так же как я — твой.
Она обняла его за шею.
— Разгрузим грузовик, прежде чем займемся сексом?
— Да ну нахрен. — Он ухмыльнулся. — Вообще-то я собирался по дороге через город съехать где-нибудь на обочину и трахнуть тебя на переднем сидении.
— Мне нравится ход твоих мыслей, — ответила Ново, поцеловав его долго и крепко. — Ты мужчина с большими планами…
Глава 46
Было двенадцать минут после полуночи, когда Сэкстон дематериализовался к черному входу Дома для аудиенций. Он не стал входить через кухонную дверь. Вместо этого он обернулся и оказался прямо перед гаражом на четыре машины, что стоял позади особняка. Там был припаркован черный фургон Братства, и со спокойствием, шокирующим при таких обстоятельствах, Сэкстон отправился по снегу к внешней лестнице, ведущей на второй этаж строения. Когда он поднялся, его дыхание было ровным, как метроном, сердечный ритм устойчивым, глаза не моргали, несмотря на холод.
Казалось, откуда-то издалека, Сэкстон наблюдал, как его рука тянется и поворачивает ручку. Открыв путь, он шагнул внутрь, в тусклый свет.
Кляпы заглушали человеческие стоны. Их было трое, еле стоящие на ногах, с завязанными за спиной руками, вспревшие от ужаса, как мясо, которое слишком долгое время лежало на жаре. Двоих он узнал по нападению за рестораном. Третьего он раньше не встречал, но типаж был предсказуем: большой, мускулистый, коротко стриженный, с лицом кирпичного цвета.
Одного из них держал Вишес. Остальных Блэй и Куин.
Под их сапогами была расстелена полиэтиленовая пленка.
Люди стали сопротивляться еще сильнее, когда увидели его, и судорожно задергались в своих путах, чем напомнили Сэкстону стреноженных лошадей в конюшне, настолько похожи были дергания тяжелых тел.
Все молчали.
Вишес просто кивнул в сторону верстака. На нем лежал кинжал. Черное лезвие. Интересно, он принадлежит Ви или Куину? — мелькнула смутная мысль, и Сэкстон снял кожаные перчатки.
Не важно, — подумал он, когда подошел и взял его правой рукой.
Без особой на то причины, он осмотрел пространство под балками. Несколько вставных окон в крыше, но каждое из них покрыто черными занавесками. В дверях не было стекла. Никто из соседей не сможет это увидеть.
Даже если и могли, ему было все равно.
Он приблизился к первому человеку, и тот заметался в захвате Ви, из его носа текло, щеки надулись от кляпа.
Пытаясь облегчить доступ, Вишес изменил хватку, и его опасная рука, покрытая перчаткой, ударила мужчину по лбу, и тот дернулся назад, обнажая горло.