Заряженные картечью пушки мятежников загрохотали по продвигающейся шеренге. Старбак увидел, как одного застрельщика приподняло над землей ударом картечи и отбросило назад, как тряпичную куклу, которую выкинул обиженный ребенок. Солдат снова распростерся на земле, а потом, что совершенно удивительно, встал, нашел винтовку и похромал прочь. Застрельщик конфедератов подстрелил его в спину, и тот рухнул на колени, чуть задержался в этом положении и упал.
- Не стрелять! - Свинерд огибал свою шеренгу с тыльной стороны.
Солдаты лежали и на беглый взгляд походили на крепкую бригаду, но Свинерд знал, что слишком многие из лежащих уже мертвы. Их убили во время первой атаки, и многие выжившие скоро разделят их участь. Свинерд оглянулся, но не заметил подкрепления.
- Мы должны сдержать их, ребята, - громко призывал он. - Удержите их. Ждите, пока не различите пряжки на их ремнях. Не тратьте пули понапрасну. Держитесь, ребята, держитесь.
Через Восточный лес продвигалась еще одна группа янки. У мятежников там была лишь цепь застрельщиков Траслоу, и обменявшись несколькими выстрелами, они отступили, чтобы их не смяли. Старбак увидел, как у леса появился Поттер, и побежал к нему.
- Что происходит?
- Тысячи сучьих детей, - запыхавшись выговорил Поттер. Его глаза блестели, лицо исказила гримаса, а дыхание вырывалось с хрипом.
- Атакует бригада, - от следующего за Поттером Траслоу оказалось больше толку. Он поставил своих людей с края шеренги Свинерда, и они пригнулись там, ожидая, когда разразится буря.
Канониры мятежников увидели, как застрельщики в сером выходят из Восточного леса и, посчитав, что там находятся янки, нацелили несколько пушек в ту сторону. Снаряды стучали о древесину, и огромные вязы раскачивались, словно застигнутые ураганом. Ветки отламывались и падали вместе с металлическими осколками снарядов, листва осыпалась дождем. На лес приземлялось всё больше снарядов, а другие пушки мятежников в это время поливали картечью янки на кукурузном поле, которые теперь оказались в зоне досягаемости ждущих их винтовок.
- Пли! - скомандовал Свинерд.
Винтовки начали свою работу, но на место каждого павшего янки вставал человек из задних рядов. Опушку леса наводнили янки, которые прятались за деревьями и стреляли в мятежников на пастбище. Застрельщики северян целились в канониров, пытаясь подавить смертоносный обстрел картечью, и мало-помалу их пули добивались цели. Северяне шли вперед небольшими группами, вставали на колени, стреляли и снова бросались вперед. Звук залпов янки был похож на треск рвущейся ткани или горящего тростника. Шуму не было ни конца, ни края, лишь долгий ужас раскалывал небеса, заполнив воздух свистящим свинцом. Мятежники начали посматривать назад, пытаясь найти путь к спасению из этого ада. Над кукурузным полем снова тонким облаком протянулся дым.
Старбак присел между солдатами роты Картрайта и сражался как обычный стрелок. Больше он ничего не мог сделать. Бесполезно было выкрикивать приказы, невозможно привести подкрепление, можно было только сражаться. Тот страх, что владел им уже месяц, никуда не делся, но теперь он был покорен, загнан в угол и прятался в тени, как зверь. Старбак был слишком занят, чтобы думать о страхе. Для него, как и для остальных выживших в рядах мятежников, сражение сузилось до крохотного клочка земли, ограниченного дымом, кровью и горящей травой. Он потерял счет времени и представление о том, что происходит в других местах. Старбак слышал над головой гул снарядов и бесконечный грохот пушек вокруг, и знал, что зловонный воздух полон пуль, но теперь он сосредоточился на том, чтобы заряжать и стрелять. Он выбирал цель, наблюдая, как группа янки пытается проложить себе путь по краю Восточного леса. Старбак проследил за одним из солдат, подождал, пока тот остановится, чтобы зарядить винтовку, и выстрелил. Он заметил офицера и выстрелил в него, а потом опустил приклад винтовки на землю и вытащил из сумки патрон. Вражеская пуля ударила в ложе винтовки, чуть не вырвав ее из рук и выбив из приклада огромную щепку. Старбак выругался, забил пулю, приложил поврежденный приклад к плечу, взвел курок, увидел, что офицер еще жив, по-прежнему приказывает янки идти вперед, и снова выстрелил. Плечо ныло от отдачи, а из-под ногтя шла кровь от выковыривания горячих использованных капсюлей из брандтрубки. Дуло винтовки стало таким горячим, что до него невозможно было дотронуться. Солдат рядом со Старбаком погиб, получив пулю в глаз, и Нат обыскал его карманы, обнаружив шесть патронов.
Траслоу подстрелили в бедро. Он выругался, хлопнув рукой по кровоточащей ране, и пошарил в сумке, выудив оттуда жестянку со мхом и паутиной, которую приберег для такого случая. Траслоу разорвал на раненой ноге штанину, стиснул зубы и набил этой смесью входное и выходное отверстие раны. Он затолкал мох с паутиной внутрь, превозмогая боль, а потом поднял винтовку в поисках подстрелившего его сукиного сына. Роберт Декер ползал среди мертвецов, вытаскивая патроны, и бросал их оставшимся в живых. Поттер стрелял и заряжал, стрелял и заряжал, постоянно держась к врагу лицом, чтобы пуля не попала в драгоценную бутылку виски в ранце.
Шеренга янки, казалось, не худела, а увеличивалась. В воронку входили всё новые и новые войска в синем, и атака ожесточалась, теперь лошади галопом втащили пушку северян на кукурузное поле и развернули ее там в фонтане грязи и сломанных стеблей, установив на небольшом возвышении у северного края поля. Лошадь упала от снаряда мятежников. Она заржала и засучила копытами в воздухе. Кровь хлынула из ее шеи, а канонир срезал упряжь, связывающую животное с остальными испуганными лошадьми, и побежал с ними из-под обстрела. Другой канонир пристрелил раненую лошадь, а потом его товарищи сделали первый выстрел - снаряд приземлился точно в центр шеренги мятежников. Канониры северян орали своей пехоте, чтобы очистили место для стрельбы и можно было зарядить картечь.
- Мы не сможем выстоять, - проревел Старбаку Траслоу.
- Иисусе, - произнес Старбак. Если и Траслоу предчувствовал поражение, то беда уже надвигалась. Он понимал, что Траслоу прав, но всё еще не хотел этого признавать. Янки были уже совсем близки к тому, чтобы сокрушить хрупкую шеренгу, а убив или захватив в плен этих солдат, они атакуют вверх по плато, ворвавшись в самое сердце армии Ли. Мятежники еще сопротивлялись огню янки, но Старбак решил, что большинство, как и он сам, просто слишком напуганы, чтобы бежать. Отступающий по плато человек стал бы слишком легкой мишенью, и казалось гораздо безопасней пригнуться за мертвыми телами и продолжать стрельбу.
Пушка янки на кукурузном поле выплюнула снаряд картечи, который перемешал мертвую и живую плоть, а потом отрикошетил на пастбище. Пушка мятежников целилась в орудие северян, но группа застрельщиков в синем перебила канониров. Знаменосец в рядах янки взмахнул флагом, и Старбак увидел герб родного штата Массачусетс. Безрассудный офицер янки скакал позади солдат, подбадривая их. Обычно подобные люди сразу становились мишенями, но мятежников осталось слишком мало и они находились в таком отчаянном положении, что могли лишь вслепую палить прямо в дымовую завесу в надежде сдержать напирающих янки. Из пушки на кукурузном поле вылетала всё новая картечь, и всё больше мятежников умирало. Нога Траслоу покрылась кровью.
- Тебе нужно к доктору, - сказал Старбак. Он дрожал, не от страха, а от смешанного с отчаянием возбуждения. У него остался один патрон.
Траслоу кратко выразил свое ёмкое мнение обо всех докторах и выстрелил, а потом пригнулся за телом, которое служило укрытием, пока он перезаряжал. Тело дернулось, когда в него попала пуля со звуком рубящего тушу топора. В промежутке между атаками Старбак перезарядил револьвер и теперь опустошил все ячейки в ближайшую группу янки. Траслоу был прав, подумал он. Нужно отступать, но отступление станет непростой задачей. Возможно, лучше лежать здесь и позволить победоносным янки прокатиться по их рядам. Он забил в винтовку последний патрон и вгляделся поверх тела, чтобы найти последнюю подходящую мишень.