Антонычев ударил его; он ткнулся в сугроб.
Анна Петровна с детьми собиралась завтракать. Горничная подала Вадиму книгу. В столовой запахло резкими духами.
— Откуда это?
— Из аптеки, ваше превосходительство. Просят ответа.
— Ответа не будет. Ступай. Что это за книжка, Вадим?
— А это… видите ли, мама, вчера та барышня… Роза говорила мне про одного декадента и вот посылает его стихи.
Анна Петровна взяла книгу и покраснела.
— Какая гадость! И ей не совестно? Что за обложка!
Лина, поди в свою комнату. Анна Петровна позвонила.
— Кто принес книгу Вадиму Павлычу?
— Не знаю-с какой-то господин.
— Он ушел?
— Никак нет, они ждут на кухне.
— Позови сюда.
Легкие шаги. Анна Петровна смутилась, увидя Соломона.
— С добрым утром. Вот счастливые люди. Мы уже с шести часов на работе, а они только встают.
Соломон поцеловал хозяйке руку, потрепал Вадима по плечу и, усевшись с ним рядом, протянул раскрытый портсигар.
— Мерси, я не курю.
— Дело ваше. Вы мне позволите закурить мадам?
У Анны Петровны кипело сердце. Ей хотелось выгнать вон нахального адвоката, пустить в лицо ему гнусной книжонкой, крикнуть, что он наглец и хам. Она вздохнула.
— Пожалуйста. Не хотите ли кофе?
— С удовольствием. Роза дала мне книжку, и я…
— А я удивляюсь, как вы позволяете вашей невесте читать книги с такой обложкой.
— Ну и что особенного? Теперь везде рисуют дезабилье кавалеров и дам. В прошлом году в Одессе…
— Но у меня дочь, я не могу…
— Мама, я отнесу эту книжку и спрячу. Лина не увидит.
— И конечно так. Вы разрешаете казус, как мой тезка Соломон.
Вадим удалился. Исакер пил кофе, глядя на Анну Петровну. Под хищным взглядом желтых его зрачков Зарницына смутилась и покраснела, как девочка.
— Я вас забыл вчера предупредить, мадам, зачем вы выдали бессрочную расписку?
Анна Петровна растерялась.
— Как бессрочную? Я ничего не знаю. Я только подписала. А кто составлял ее, разве не вы?
— Боже, Царя храни! Вы, пожалуйста, меня не впутывайте мадам.
Анна Петровна заплакала.
— Ну вот и об чем же плакать? Ведь бессрочная расписка всегда выгодней срочной. Там вы платите в срок, а тут, когда угодно, даже без процентов. Поняли теперь? Ну же улыбнитесь?
Анна Петровна улыбнулась.
В понедельник Вадим опоздал к обеду. Он заходил в аптекарский магазин и встретился с Розой. Стали говорить о Бальмонте, а туг подошел Исакер, сама аптекарша и чуть не силой увели Вадима наверх.
Вечером, когда Зарницыны сидели у самовара, явился Жорж с книгами. Пришлось пригласить его к столу. Розенталь сидел, сгорбившись, похожий на молодого ворона, и всматривался в Лину.
Анна Петровна увидела себя в осаде. Дня не проходило, чтобы дом аптекарши не соприкоснулся так или иначе с ее домом. Иногда ей начинало казаться, что в этом знакомстве ничего предосудительного нет. И до того ли теперь? В газетах появляются такие новости, что страшно читать. Должно быть поэтому Зарницына легко согласилась отпустить детей к аптекарше в день рождения Розы. Сама она чувствовала слабость, точно от простуды. Равнодушно перекрестила сына и дочь и, только оставшись одна в полутемной спальной, с рыданием упала перед киотом.
Огромный рояль гремит. По залу кружатся с барышнями гимназисты, молодые люди в штатском, несколько студентов. В перерыве между танцами Роза увела Лину к себе. Здесь на столике фрукты, конфеты, ликеры. Лина выпила рюмку и ослабела. Оба глаза у нее вдруг превратились в один и этим глазом все видно. Вот Роза с алыми маками в черных, как уголь, волосах, картины, зеркало, ширма, цветы на окнах. Только не хватает чего-то в переднем углу, и от этого страшно. Скорее домой! А вот Соломон. Он подходит, кладет Лине ладонь на темя, сжимает виски. От его ястребиного взгляда так сладко спится.
Роза и Соломон осторожно вышли. Из-за ширмы выступил Жорж. Глаза его сверкали, рот растянулся.
Лина спала.
Весной Георгий получил по почте две записки в узких конвертах. Неизвестная объяснялась ему в любви. Третье письмо пришло уже после экзаменов. Ахматову назначалось свидание на городском бульваре.
В этот день Георгий с утра уехал в деревню по хозяйственным делам.
— Неужели папа выйдет в отставку? — сказал он Клодту, когда пара вороных понесла коляску вдоль зеленеющих нив. Жаворонки звенели. Мишель посмотрел на широкую спину кучера.
— Подумаю. Говорят, он будет товарищем министра.
В Ахматовке молодых господ не ждали. Приказчик, выскочив из флигеля, приглашал их отзавтракать, но Георгий захотел сперва отстоять молебен.