– Кто? – Морщится.
– Воины света, – добавляю, – мы призваны сражать зло.
– А я здесь причем?
– Ты такой же, как и мы.
– Нет! – Восклицает. – Я не собираюсь никого сражать! Нет!
Переходит почти на визг, убегает вглубь церкви и снова скрывается. Продолжаем сидеть на своих местах и ждать, когда шаги стихнут. Знаем, что будет слушать нас.
– Это врожденное чувство справедливости, – тихо говорю я, но эхо разносится повсюду, – именно благодаря ему ты стал взывать к совести жителей своего города. Они боятся тебя, не понимают, но ты желаешь справедливости. И это понятно. Таким тебя создал Свет.
– Проблема в том, что ты все еще малец, но справляться с даром все сложнее, – продолжает Рэд. – Если останешься мы настаивать не будем, однако на смену нам могут прийти враги.
Молчание длится долго. Продолжаем ждать. Терпение – добродетель.
Наконец снова появляется, подходит ближе, не оборачиваемся, ему так легче, чувствуем это.
– Что за враги? – Спрашивает с интересом и ноткой страха.
– Дьябольеры, – озвучиваю. – Наши заклятые враги. Воины тьмы.
– Что они хотят?
– Уничтожить.
– Но я ничего не сделал! Заберите этот дар, пожалуйста!
Подходит ближе, тянет ладони, оборачиваюсь и смотрю в его глаза. Заворожен, теряет смысл и силы, слезы проливаются сдерживаемыми страхами, обидами, безысходностью. Падает на колени и стыдливо прячет лицо в ладонях, рыдает навзрыд. Откровение приходит к нему неожиданно.
– Если ты хочешь остаться мы не будем против, – заверяю. – Это твоя жизнь и твой выбор. Мы просто хотим, чтобы ты знал, откуда ты пришел.
Плачет еще некоторое время, потом восстанавливает дыхание и выпрямляется. Делает глубокие вздохи, стирает предательские слезы. Смотрит на меня.
– Заберите меня с собой, – просит.
Улыбаюсь ему и осторожно поднимаюсь на ноги, подхожу ближе и протягиваю ладонь. Рэд позади так же добр. Берет меня за руку, и мы переносимся в старый заброшенный монастырь в горах – нашу временную обитель.
Мальчик представляется Коулом и очень дрожит, пока мы идем забытыми коридорами. На улице лето, но в горах всегда прохладно. Но Коул дрожит от страха, а не от холода. Ведем его вперед, рассказываю ему потихоньку о тренировках, о возможностях, которые он открыл для себя, отправившись с нами. Успокаивается, его душа находит покой.
Вот что такое быть анжеликом.
Провожаю в его комнату, еще недолго беседуем о смысле бытия, который мне бы самому постичь, но Коул улыбается, доверяет мне всецело. Знает, что я его никогда не предам. Он уже мой брат, и так будет всегда.
Устал, измучился, касается подушки и сразу же засыпает. Прошу Лэса присмотреть за ним и накормить, как проснется. Мы же с Рэдом сначала прогуливаемся, а потом уверенно идем по коридору. Спускаемся в подземелье, проходим несколько коридоров, останавливаемся у запертой двери и оглядываемся по сторонам, чтобы только никто не увидел.
Отпираю замок и захожу внутрь. Как обычно прикроватный столик валяется посреди комнаты, лекарства и бинты разбросаны по полу. Тэон мучается очередным кошмарным сном, который его не отпускает.
Прошло три месяца с тех пор, как мы спасли его, но он так ни разу и не пришел в себя. Первый его кошмар казался нам спасением, но мы ошибались. Не было в нем ничего спасительного, только разрушение. Он мучился и сражался со страшными демонами, но к нам он не возвращался.
– Сколько еще будет длится его агония? – Мрачно замечает Рэд, прекрасно зная, что я не буду вступать в этот диалог.
Однажды мы уже говорили об этом, и я отверг его предложение избавить его от страданий. Не будет этого, никогда.
Прохожу в комнату, ставлю все предметы на место, смачиваю полотенце в ледяной воде (единственное, что уцелело, так как стояло в противоположном углу) и подхожу к дьябольеру, кладу компресс ему на лоб. Мгновенно высыхает. У него жар.
– Нам его не спасти, – оказывается рядом Рэд. – Наша магия бессильна, он же порождения зла.
– И что ты предлагаешь? Идти к ведьмам и колдунам?
Мой брат пожимает плечами и недовольно вздыхает.
– Ты спас его, Гил, но больше сделать не можешь. Тебе нужно его отпустить.
– Дьябольеры думают, что он мертв, – напоминаю, – если его вернуть в мир они поспешат закончить дело. Каким образом тогда это спасение?
– Ну а ты-то чем можешь ему помочь? Не будешь же вечно его нянчить.
Кривлюсь, но понимаю, что отчасти Рэд прав. Но я убежден, что это мой крест, который я должен нести. Да, тяжело, да, он едва жив, но и что? Он же жив. Пусть он на грани смерти, но выбора нет. Я должен его спасти.