— Он не может тебе этого дать, Дэн.
Дэн с недоумением посмотрел на меня.
— Одобрения, — продолжал я. — Никто не погладит тебя по головке и не скажет, что ты хорошо поступил и что они тобой гордятся. От мистера Кембриджа ты ничего подобного не дождешься. Ну, давай, лейтенант, повтори Дэну еще несколько раз, что он все правильно сделал. Назови его «малышом». Ему необходима страховка.
Расслабленная рука Риваса оставалась возле «парабеллума». И лишь пульсирующее раз в несколько секунд сухожилие на шее выдавало его напряжение.
Дэн продолжал раскачиваться из стороны в сторону, рассеянно поднес руку к щеке, провел пальцами по царапинам, словно только сейчас понял, что они там появились.
— Откуда ты взял, что твоя мать связана с мафией? — спросил я у него. — Как узнал, кого она покрывает? Она тебе сама рассказала?
Дэн плотно зажмурил глаза.
— В этом не было нужды. После встречи с Карнау в «Хилтоне», после того, что ты сказал, все стало ясно без слов.
— Ты говорил, что тебе все понятно, когда мы разговаривали в «Литтл Хиппс», Дэн. Потом очевидное оказалось неверным.
Мистер Кембридж продолжал сверлить воображаемую дыру у меня на лбу. Анжела Кембридж беззвучно плакала.
Я поднял «шеридан Нок».
— Дэн, из этого оружия убили Рэндалла Холкомба и Бо Карнау. Однозарядный пистолет снят с производства в 1962 году. Серьезный преступник, склонный к насилию, не станет выбирать такое оружие, однако оно отлично подходит старому снайперу из морской пехоты, который может использовать его для личной защиты или для стрельбы по мишеням, и для убийства, когда его припрут к стенке. — Я посмотрел на мистера Кембриджа и перевел взгляд на Джея Риваса. — Вы можете попытаться в любое время.
Дэн поднял руки вверх, словно я собирался на него напасть.
— Подожди минутку… ты не можешь стоять здесь и говорить…
Я достал первый диск, тот, что мы с Майей нашли в статуэтке Лилиан, и показал Дэну.
— Это та самая половина, которую ты пытался получить у Бо Карнау. Вторая лежит на кофейном столике Кембриджей. Какой вывод ты теперь можешь сделать?
Дуло взятого взаймы «шеридана» ушло вправо, словно обладало собственной волей. Я не видел движения Риваса, но каким-то образом в его руке оказался «парабеллум». Он целился мне в грудь.
— Я делаю вывод, что моя правая рука в порядке, Наварр. И у меня восемь патронов. А сколько у тебя?
Я разжал левую ладонь, и «шеридан» упал на ковер.
В первый раз за пятнадцать с лишним лет нашего знакомства Зик Кембридж улыбнулся.
Глава 62
— Мне следовало пристрелить тебя, когда ты в первый раз бросил мою дочь.
Мистер Кембридж почти извинялся, улыбаясь кислой скупой улыбкой, словно сожалел о глупой шутке, которая вышла ему боком пятьдесят лет назад.
— Я хотел тебя выследить и убить за то, что ты разбил ее сердце, Трес. Я давно должен был это сделать.
— Не нужно так переживать, — сказал я. — Вам других забот хватало — кризис С и С,[196] неудачные вложения, которыми Лилиан объясняла приступы вашего дурного настроения. «Шефф констракшн», к примеру.
Анжела Кембридж подошла к Дэну и взяла его за руку.
— Дорогой, почему бы нам… — Она что-то зашептала ему на ухо, но он ее оттолкнул.
Казалось, мышцы на лице Дэна приступили к проверочному тесту всей системы. Вот начала слегка подергиваться щека, потом челюсть, брови и нос. Можно было бы сказать, что он смотрит на меня с гневом, если бы его глаза не оставались совершенно пустыми.
— Ты хочешь сказать… — начал он, открыл рот, но больше не сумел произнести ни слова.
— До тебя, наконец, дошло, Дэн? — спросил я. — В то время, когда твой отец делал крупные платежи за колледж и университет, компания «Шефф констракшн» оказалась в таких долгах, что они могли привести к банкротству его главного кредитора «Крокетт С и Л». Так продолжалось до тех пор, пока Кембриджи не взяли компанию под свой контроль, превратив тем самым долги в золотую жилу — с небольшой помощью Фернандо Асанте из городского совета. — Я посмотрел на миссис Кембридж. — Сколько миллионов принес вашему мужу «Центр Трэвиса», Анжела? И сколько он рассчитывает получить от следующего проекта — строительства комплекса изящных искусств?
Она уже перестала утирать слезы, и ее лицо стало напоминать старую выпечку, покрытую глазурью.