Так вот, впутался в темную историю, ему там грозили, он решил скрыться и под именем Джузеппе Джотто вернулся в Россию. И поскольку его чувства к Глафире были настоящими, он отправился в Сорокопут. Там его спустя столько лет никто не узнал. Зато он узнал, что случилось с Глафирой, также ему сообщили и слухи о том, что ее якобы похоронили живой. И чтобы удостовериться в этом, он провел так называемую эксгумацию и подтвердил для себя, что Глафира действительно была похоронена живой. Не знаю, как он нашел лже-Скворчанского. Поселился с ним в одном городе, открыл кондитерскую, благо деньги у него были, и стал планировать месть.
Отраву он купил в Сорокопуте, у местной знахарки, если нужно, она подтвердит. Где познакомился со своей сообщницей Кануровой – да и Канурова ли она? Неизвестно. Ему было важно, чтобы городской голова не умер от яда, а только уснул, и в таком состоянии сунуть его в гроб, чтобы он пережил весь тот ужас, который в свое время пережила Глафира Прудникова. И его чисто по-человечески можно понять, даже простить, если бы не все те смерти, которые он совершил в затмении мести, которая покрыла его черной пеленой, застлала глаза и поразила мозг…
– Я ни о чем не жалею, я сделал все, что хотел! – выкрикнул Скворчанский. – Теперь поступайте со мной по справедливости. Каторга так каторга! Я ее не боюсь, потому что нет на свете ничего страшнее и чернее того страха, который испытала Глафира!
– А как же поручик Мастюгин? – спросил губернатор.
– Он это заслужил, это называется – справедливость!
– Уводи его, – махнул рукой Кочкину начальник сыскной.
После того как чиновник особых поручений вывел из кабинета фон Шпинне Скворчанского, губернатор сидел какое-то время молча, только тяжело, с надрывом вздыхал, потом сказал:
– Ну вы, Фома Фомич, горазды. Ох как горазды! Без вас, без вашего таланта мы бы так ничего и не узнали!
– Да какой там талант? Просто повезло.
– Только вот прибедняться не нужно, я знаю, что говорю. – Губернатор встал, начальник сыскной тоже поднялся и вышел из-за стола. – Я рад, что у нас есть такой начальник сыскной полиции. – Он пожал руку Фоме Фомичу и, тяжело ступая, покинул его кабинет.