То, что начальник сыскной пришел к Алтуфьеву и, более того, хочет поговорить с Кануровой, было следователю как нельзя на руку. Нет, он не боялся, что фон Шпинне сможет в продолжение одной беседы доказать невиновность горничной. Доказать вину было сложно, но так же сложно, и даже более чем, было доказать ее невиновность. Варвара Канурова была идеальным кандидатом на роль отравительницы. И еще, рассуждал следователь, если начальник сыскной по каким-то причинам изъявил желание поговорить с ней, то это могло значить только одно: у фон Шпинне что-то есть на эту Канурову.
– Вы где хотите с ней поговорить – прямо в съезжей или…
– Или. Мне, Яков Семенович, хотелось бы, чтобы ее под конвоем привезли в сыскную.
– А стоит ли так рисковать? – спросил следователь. – Вдруг она возьмет и сбежит!
– Да куда ей бежать-то?
– Ну не скажите! От них, от этих злодеев, всего ожидать можно…
– Для ее препровождения я выделю своих людей, от них не убежит, – сказал начальник сыскной. – Сейчас вернусь в сыскную и тотчас же отправлю за ней людей. Вы мне бумажку черканите…
– Да-да, сейчас сделаем, – следователь размашистым красивым почерком выписал пропуск в острог. – Вот возьмите, я тут отметил, что вы забираете Канурову на три часа. Вам хватит этого времени? Если нет, то я перепишу!
– Спасибо, Яков Семенович, этого времени более чем достаточно. Думаю, мы справимся гораздо раньше. Еще раз спасибо вам, господин Алтуфьев! – Начальник сыскной встал, вместе с ним встали следователь и чиновник особых поручений. – До свидания, извините за то, что оторвал от дел. Предсмертную записку Марко я вам вернул?
– Да-да, вернули, вот она! – И Алтуфьев торжественно поднял сложенную вдвое бумагу темно-бежевого цвета.

Глава 11
Допрос Кануровой
Когда начальник сыскной и чиновник особых поручений вышли из здания судебной управы, Фома Фомич посмотрел на помощника и, широко улыбаясь, сказал:
– После беседы с людьми типа Алтуфьева я всегда чувствую необыкновенный душевный подъем!
Кочкин кивнул в ответ, очевидно, он испытывал то же, но без радости.
Они сели в полицейскую пролетку и отправились на улицу Пехотного Капитана, в сыскную.
Через час с небольшим, после того как Фома Фомич распорядился привезти Варвару Канурову, горничная сидела в его кабинете на так называемом свидетельском стуле. Вид у нее был ужасен: одета в грубое тюремное платье по размеру намного большее, чем ей требовалось; нечесаная и неумытая; с лицом и глазами, опухшими от слез. Она, чуть подергивая головой, испуганно, точно только что пойманная птица, таращилась на фон Шпинне. Начальник сыскной был строг и деловит. Достал из стола чистый лист бумаги, обмакнул перо в чернила, посмотрел на горничную и без улыбки спросил:
– Фамилия, имя, отчество…
Горничная назвала. Фон Шпинне записал.
– А что случилось с господином Скворчанским? – спросил начальник сыскной, будто бы происшествие с городским головой было для него новостью.
Это удивило Канурову. Глаза ее сделались еще больше, она разлепила потрескавшиеся губы и сипло проговорила:
– Отравили!
– Отравили? Как странно. Я совсем недавно видел его, хотя это было издали. Может быть, я и обознался. А кто его отравил?
– Не знаю!
– Не знаете? А ведь должны знать, вы же служили у него прислугой. А вас, собственно, почему содержат под стражей?
– Обвиняют…
– В чем обвиняют?
– В отравлении!
– В отравлении господина Скворчанского, твоего бывшего хозяина? – перешел на «ты» фон Шпинне, голос его зазвучал резче и громче.
– Да!
– Как же я сразу-то не догадался! Стало быть, ты его отравила. Плохи твои дела, Варвара! – Начальник сыскной так произнес имя горничной, что той показалось, будто бы ворон прокаркал. Она даже вздрогнула и оглянулась, а вдруг и точно где-нибудь сзади на жердочке сидит черная птица да ее по имени называет. – За отравление на каторгу попадешь, а может, и еще что похуже… – В глазах фон Шпинне блеснули пророческие огоньки, точно увидел он будущее Кануровой, и было оно мрачным и страшным, как египетские казни.
– Да не травила я его, уж в который раз говорю… – обреченно проговорила горничная.
– Кому ты говоришь в который раз? – потребовал пояснения начальник сыскной.