– Ах, какая беда! – прижимая к груди фуражку, проговорил железнодорожник. И было не совсем понятно, что он считает бедой: собственно смерть головы или тот факт, что последний не оставил после себя завещания.
– Да, беда, для всех беда, а для нас и подавно. Кинулись мы родственников покойного искать и никого не нашли, только ноги сбили. Что делать? Не знаем! А тут, спасибо счастливой случайности, слух до нас дошел, якобы в городе Сорокопуте живет дочь нашего клиента…
– А как фамилия-то?
– Да в том-то и дело, что не знаем мы, как ее фамилия! – в сердцах бросил Фома Фомич. – Слухи дошли, мол, дескать, есть такая, а кто, нам неизвестно.
Кочкин сидел молча, внимательно слушал и запоминал все, что говорил начальник сыскной, это было важно, потому что Фома Фомич историю придумывал на ходу, и чтобы чиновнику особых поручений в дальнейшем не попасть впросак, надо было помнить все сказанное начальником.
– Без фамилии как найдешь? – с досадой в голосе протянул железнодорожник. – Сорокопут хотя город и не шибко большой, а тоже пойди найди без фамилии-то.
– Да в том-то и горе! – сокрушался фон Шпинне и тут же добавил: – Но скажу честно, ситуация не безнадежная. Все по тем же слухам, городской голова в молодости служил в полку, который у вас был расквартирован, артиллерийский, кажется, полк… – Фома Фомич, глядя в глаза проводника, замолчал и, чуть подавшись вперед, спросил: – Что, нету полка?
– Нету, его уж и не помню сколько лет как нету. В другое место вывели, а может, и совсем расформировали, не знаю. Но оно, скажу честно, и лучше. Тише как-то в городе стало без солдатни-то этой…
– Вот незадача-то, как же нам быть? – с озабоченным лицом проговорил фон Шпинне.
– Да вы дальше-то рассказывайте. Этот ваш голова служил в полку и что?
– Ну вот, значит, служил он в полку, и якобы был у него роман, шуры-муры по-простому, с одной местной девицей не то мещанских, не то купеческих кровей. И будто бы девица эта понесла от него, и родилась у нее, опять же по слухам, девочка. Вот кабы нам этого ребенка найти или девицу, которая родила…
– Да она сейчас, поди, уж и не девица! – засмеялся проводник. – Лет-то сколько с того времени прошло?
– Двадцать или что-то около того.
– Двадцать лет – это много! Однако-ти, ежели с другой стороны глянуть, то и не так много.
– Как тебя величать-то?
– Николай.
– А может быть, ты, Николай, про историю эту что слыхал?
– Врать не буду, не слыхал. В Сорокопуте этих историй, что карасей в пруду. Девки, они как ни крути, а форму любят.
– Может, подскажешь, у кого спросить можно?
– Да стариков у нас много, может быть, кто и помнит. Да наверняка кто-то помнит. Может, и «девица» ваша, – Николай двинул бровями, – живет-здравствует и не знает, что счастье на нее вот-вот свалится…
– Какое счастье? – спросил фон Шпинне.
– Ну как же? Вы же говорите наследство…
– Да, но девице этой оно не положено. Девочке, которую она родила, – да, а ей – нет. Так кого нам в Сорокопуте порасспрашивать?
– Ну это вам надо, надо… – стал играть фуражкой, как гармошкой, проводник. – Когда приедете, вам же где-то остановиться нужно будет. Там сразу же возле станции, только вниз спуститься, будет площадь. Слева постоялый двор в три этажа, но вы туда не ходите, грязно там у них да и клопы величиной с майского жука, а вы идите дальше. Там гостиница, в два этажа, она принадлежит Савельевой Стратониде Ивановне. Вот там и остановитесь. У нее все чисто, а клопы если и есть, то их немного.
– А ты, Николай, кем этой Стратониде Ивановне приходишься? – вдруг спросил фон Шпинне.
– Я-то? – замялся проводник.
– Ты-то!
– Зять я ихний, а что?
– Да так, ничего, продолжай…
– Вот, значит, остановитесь у Савельевой, она вам и поможет, потому что все на свете знает, мимо нее ни одна сплетня не проскочит, это уж будьте уверены! А ежели она чего-то и не знает, то обязательно подскажет, к каким людям обратиться…
– Так говоришь, тут гостиница, а там постоялый двор, и чистая, и клопов не много?
– Да, чистая, и клопов не много, уж будьте уверены, я врать не стану. Да и зачем мне врать? – проводник посмотрел вначале на фон Шпинне, а затем на Кочкина.
– Ну, это понятно, врать тебе незачем, разве только для того, чтобы у тещи клиентов было побольше. Ведь ты для этого с нами заговорил?
– Ну чего таиться, для этого, – кивнул Николай.
– У тебя небось в этой гостинице и доля есть?
– Да какая там доля! Слезы! Так, процент набегает, и только за то, что я вот в поезде стараюсь, смотрю по билетам, кто в Сорокопут едет, и…