– И предлагаешь им в тещиной гостинице остановиться! – закончил за проводника фон Шпинне.
– Верно.
– Ну и много в Сорокопут людей едет?
– Не скажу, что много, но случается – едут…
– А вот не помнишь, из Татаяра кто-нибудь к вам приезжал? Я понимаю, всех-то не упомнишь…
– Отчего же не упомнить, в мои смены только и было, что один приезжал.
– А когда это было-то, давно небось?
– Да не так чтоб и давно, может, с месяц назад, а может, чуть поболее, точно сказать смогу, если по графику посмотреть…
– А ты не в службу, а в дружбу посмотри, раз хочешь, чтобы мы в тещиной гостинице остановились.
– Сейчас сделаем! – Проводник умчался, и не успели сыщики под стук колес перекинуться даже двумя словами, вернулся.
– Ну что? – спросил фон Шпинне.
– Посмотрел, было это двадцать третьего мая, четверг.
– А описать ты нам этого человека сможешь?
– Смогу! – Николай уже без спросу сел на диван и принялся описывать пассажира, который из Татаяра ехал в Сорокопут. – Росту среднего, ну, может, чуть выше среднего, не толстый, однако и не худой, в теле господин. Румяный, круглолицый, сигары курил вонючие, еще рассказывал, чьи они, сигары эти, но я не запомнил. Судить ежели по костюму, то зажиточный. Ботинки чудные блестящие. А еще, вот так же как и вы, про полк спрашивал. Мол, что там, в Сорокопуте, стоят еще артиллеристы? А как узнал, что нету больше полка – вывели, расстроился…
– О чем еще тебя этот господин расспрашивал?
– Еще какой-то женщиной интересовался.
– Фамилию этой женщины называл?
– Называл, только я не запомнил. Уж больно мудреная была. Да я, если честно говорить, и не слыхал такой…
– А что, этот господин тоже у тещи твоей останавливался?
– Как же, как же, у нее. Прожил целых четыре дня. Так вы думаете, теща мне за это спасибо сказала? Ничуть не бывало!
– С тещей понятно, поговорим о приезжем господине. Стало быть, он прожил в Сорокопуте четыре дня?
– Четыре, точно четыре!
– А ты, Николай, не знаешь, может быть, теща сказывала, нашел этот господин женщину, которую искал?
– Нет, не нашел. Померла она, женщина эта, давно померла. Теща говорила, он, господин этот, на могилку ходил, цветы приносил. От людей слышал, ну которые видели его на кладбище, что даже плакал. Кладбищенского сторожа попросил, чтобы тот новый крест вытесал, и еще денег дал, чтобы за могилкой присматривал. По всему видно, что не чужая она ему была!
– Теща твоя, наверное, про дело это больше знает?
– Да. Она даже господина этого вспомнила, потом, когда он уехал…
– Фамилию называла?
– Нет, говорила только, что помнит его. Да вы у нее сами-то и спросите, когда на постой определитесь. Только не забудьте ей сказать, что Николай, зять ее, вас направил!
– Хорошо, братец, так и скажем. А пока, ты уж нас извини, нужно кое-какие документы просмотреть…
– Да-да! – засуетился, поднимаясь с дивана, проводник. – Мне оно, тоже пора, другим чай разносить, а вы уж не забудьте…
– Не забудем, – поднимая левую руку и совершая плавные движения, успокаивал его фон Шпинне, – ступай и спасибо тебе еще раз!
После того как проводник наконец-то ушел, начальник сыскной посмотрел на чиновника особых поручений и спросил:
– Ну, ты, надеюсь, понял, что за господин приезжал в Сорокопут двадцать третьего мая?
– Понял! – кивнул Кочкин. – Не иначе как это наша пропажа – Скворчанский Михаил Федорович.
– Выходит, что слухи о дочери – правда, не зря же городской голова, предположительно, конечно, – поправил сам себя Фома Фомич, – гостил в Сорокопуте целых четыре дня. Непонятно только, с какой целью он ездил в этот уездный город?
– Может быть, проснулись отцовские чувства?
– Через двадцать лет?
– А что? Отцовские чувства могут проснуться когда угодно. И через двадцать лет, и через сорок…
– Или перед смертью! – заключил начальник сыскной.
– Скворчанский знал, что его попытаются убить? – спросил, чуть понизив голос, Кочкин.
– Не берусь судить о том, что он знал, – сказал после непродолжительного раздумья фон Шпинне.
– Если он это знал, то, выходит, кто-то ему об этом сообщил…
– Думаю, что это выглядело несколько иначе. – Фома Фомич отпил из стакана уже давно остывший чай.
– Как иначе?
– Скорее всего, Скворчанскому угрожали. Он знал или предполагал, от кого исходит угроза, поэтому и поехал в Сорокопут. Только мне одно непонятно: что он хотел там выяснить?
Так, высказывая предположения и строя версии, сыщики доехали до нужной станции. Проводник Николай предупредил их за пятнадцать минут до остановки. Когда сошли с поезда на темный перрон, пожелал им отыскать наследника и еще раз напомнил, чтобы не забыли сказать, становясь на постой, кто направил их в гостиницу.