Глава 16
Гостиница
– Что-то темновато в Сорокопуте, – осторожно ступая, заметил Кочкин.
– Уездный город! – ответил на это начальник сыскной. – А в уездных городах всегда с освещением было неважно.
– Ну, освещение освещением, а куда же нам идти?
– Сейчас разберемся. Вон кто-то стоит, у него и спросим! – сказал Фома Фомич, указывая на темный силуэт возле станционного забора.
Подошли, поинтересовались. Оказалось, что темный силуэт – дежурный по станции.
– Что же это у вас темень такая? Не ровен час, заплутать можно, а то и хуже – шею себе свернуть! – обратился Кочкин к дежурному.
– Темень? – хрипло отозвался тот и, судя по тону, даже удивился, о чем это приезжие толкуют? Он никогда особо в слова прибывших не вслушивался, они всегда чем-то недовольны.
– Да, темень! – повторил чиновник особых поручений и, обведя вокруг себя почти невидимыми во мраке руками, добавил: – Ни газового рожка, ни какого-нибудь завалящего фонаря…
– Да помилуйте, какой газовый рожок? – хрипел дежурный по станции, лицо его трудно было рассмотреть в темноте. – У нас тут нету газа. А что темно, так ночь уже. А ночью всегда темно… Фонари не зажигаем, потому что масло экономим. Да и для кого их зажигать?
Этот вопрос железнодорожника буквально поставил сыщиков в тупик. Но они не стали вступать в никому не нужный спор, вместо этого Фома Фомич, до того молчавший, спросил:
– Как же вы дорогу-то находите?
– Да мы привычные. А вы к кому приехали? Я могу дать человека, он вас проводит. А если это далеко, то до утра можете подождать на вокзале, у нас тут небольшой зал ожидания имеется. Можно даже распорядиться самовар поставить, если желаете…
– Нам бы к гостинице добраться, а там мы уж сами! – сказал Кочкин.
– Куда добраться? – не понял дежурный по станции.
– Постоялый двор, – пояснил чиновник особых поручений, быстро смекнув, что для этих мест слово «гостиница» звучит как инородное.
– Ну, туда я вас и сам смогу проводить. Он у нас тут недалеко, можно сказать, рукой подать… – начал железнодорожник, но фон Шпинне перебил его:
– А я слышал, что у вас здесь два постоялых двора.
– Да, два. А вы от кого про второй-то знаете?
– Нам про него проводник рассказал.
– А, вот оно что! – протянул дежурный. – Есть у нас и другой постоялый двор, но я бы вам не советовал там останавливаться…
– Что так?
– Там и цены выше, и грязно, и… – начал железнодорожник и сам же себя оборвал: – Так в какой вас отвести?
– А в каком хозяйку зовут Савельева Стратонида Ивановна? – вопросом на вопрос ответил Кочкин.
– Это второй, он чуть подальше, где, я уже говорил, не очень…
– Да нам, любезный, даже не столько сам двор нужен, сколько его хозяйка Савельева. Так что хочешь не хочешь, нужно идти во второй, – словно оправдываясь, сказал Меркурий.
Дежурный с большой неохотой взялся проводить сыщиков к так называемой гостинице Савельевой, то и дело поминая, что постоялый двор этот – только название одно. На самом деле это просто барак, в котором и останавливаться совестно. А сколько там клопов, хоть мешками выноси. Да и идти дальше…
Спустились по шатким деревянным ступеням крутой вокзальной лестницы куда-то вниз. Глаза понемногу привыкли к темноте. Дегтярный мрак отступил. Выходило, что прав дежурный – можно вполне обходиться без освещения, все видно. Оказались на небольшой привокзальной площади. Слева от них стояло, как и говорил проводник, здание в три этажа. Это была первая гостиница, указывая на которую, дежурный сказал:
– Если вам у Савельевой не понравится, то вот здесь можно будет остановиться, в другом! – Он сказал «в другом», а получилось вроде как «в лучшем»!
– Хорошо-хорошо, мы тебя поняли! – оборвал его чиновник особых поручений. – А сейчас веди к Савельевой.
– Да веду, веду!
То, что дежурный называл дальше, на деле оказалось рядом. Прошли немного и остановились возле другого дома, похожего на первый, только в два этажа.
– Вот это и есть постоялый двор Савельевой. Постучите в дверь, вам откроют.
– А что света в окнах нету? – Кочкин подозрительно осмотрел фасад.
– Да уже спят, время-то позднее. Ну, вы стучите, а я пойду.
После того как в темноте затихли шаркающие шаги дежурного по станции, Кочкин забарабанил в дверь. Она казалась крепкой, под ударами не прогибалась, только глухо гудела. На стук открылось окно второго этажа, из него выглянула, судя по очертаниям, женская голова.
– Кто там, кому дома не сидится? – спросила голова осипшим голосом. – Нечего тута шастать, идите себе, а то я сейчас кастрюлю с кипятком на вас опрокину!