После этих слов фон Шпинне хмыкнул, не думал он, что Кочкин знаком с древнегреческим комедиографом.
– Да мы думали…
– Знаю я, что вы думали. Нажиться вы хотели за чужой счет, вот что вы думали. А теперь, уважаемая, мы поговорим с тобой о цене этого номера. Во сколько он нам обойдется?
– Да ни во сколько! – ответила Стратонида Ивановна и отвела глаза в сторону.
– Что значит «ни во сколько»?
– Да живите, раз люди хорошие. Нам не жалко… И нас, грешных, простите.
– Так дело не пойдет! Сколько вы обычно берете за эту комнату?
Хозяйка назвала сумму. Кочкин еще раз осмотрелся, потом взглянул, чуть высунувшись в коридор, на фон Шпинне, тот согласно кивнул.
– Хорошо, мы заплатим вам эти деньги. Думаю, что номер этого стоит.
После того как все было улажено, хозяйка с сыном ушли. Сыщики разделись и легли в чистые постели. Проспали до двенадцати часов дня. Их никто не беспокоил. Когда проснулись и привели себя в порядок, пошли искать хозяйку, чтобы расспросить. Стратонида Ивановна сидела в небольшой каморке, которая находилась внизу, и, стуча медными спицами, вязала носки из серой пряжи. Увидев постояльцев, она тотчас же бросила свое вязание и поспешила им навстречу.
– Чайку не желаете?
– Ну а почему бы и не выпить! – кивнул Фома Фомич.
– Тогда милости просим вон туда, в комнату. Там у нас стол накрыт, и самовар уже вскипел! – Хозяйка вышла из каморки, прикрыла за собой дверь и повела постояльцев по коридору. Они, следуя за ней, вошли в большую, светлую комнату с сервированным столом и самоваром. Когда сыщики выпили по стакану чая и глаза их заметно подобрели, хозяйка решила, что как раз наступило время, и принялась просить прощения за утренний инцидент.
– Ну что, простим ее? – посмотрел Фома Фомич на Кочкина.
– Простим! – наливая себе второй стакан чая, кивнул тот.
– Только с одним условием! – поднимая указательный палец правой руки, сказал фон Шпинне.
Хозяйка, по-беличьи поджав руки, вопросительно подалась вперед, а начальник сыскной продолжил, сразу же успокоив женщину и сказав, что условие это необременительное.
– А что сделать-то надо?
– Поговорить нам с вами нужно. Да вы присаживайтесь, разговор наш будет долгим. Что же вы будете ноги утруждать…
Стратонида Ивановна осторожно села. Глаза ее беспокойно блуждали по комнате. Она не могла взять в толк, о чем собирается говорить с ней постоялец, хотя чувство при этом испытывала неприятное. Подобное чувство у нее уже было, в молодости, когда ее ныне покойный родитель Савельев Иван Евстафьевич, суровый был человек, вот так же утром звал ее в эту самую комнату.
Вот и привиделось Стратониде Ивановне, что как только сядет она на стул, так сразу же и начнется. К счастью, ожидания ее не оправдались, не стал постоялец кричать, а спросил о господине, который приезжал из Татаяра и останавливался в гостинице Савельевой двадцать третьего мая.
– Да, было, приезжал, останавливался!
– Я надеюсь, вы его записали в свою регистрационную книгу?
– А как же!
– Тогда вам будет проще вспомнить его фамилию, если посмотреть записи…
– Я его фамилию и без записей помню! – проговорила хозяйка, переводя взгляд с Фомы Фомича на Кочкина, она еще не понимала, чего от нее хотят.
– Ну, так как его фамилия?
– Скворчанский!
– Точно его фамилия Скворчанский, вы не путаете?
– А с чего бы мне путать? Я этого Скворчанского еще по тому времени, когда он у нас тут в полку служил, помню. Скворчанский Михаил Федорович.
– И что, вы так вот сразу его узнали?
– Нет, конечно! Да его раньше и не видела никогда, слыхала только. А вот когда он представился, то я вспомнила, что вроде был такой двадцать лет назад… Еще история тут с ним приключилась…
– Вот об этом мы с вами, Стратонида Ивановна, и хотим поговорить…
– О чем «об этом»?
– О Скворчанском и о том, какая история с ним приключилась здесь двадцать лет назад. Но прежде чем мы продолжим нашу беседу, хочу представиться. Зовут меня Фома Фомич фон Шпинне, я начальник губернской сыскной полиции, а это мой помощник – Кочкин Меркурий Фролыч.
– А чего же вы сразу-то не сказали, кто вы?
– Поздно было представляться, ну да ладно. Поговорим о Скворчанском. Вы же, наверное, не знаете? Он умер.
– Михаил Федорович умер? – хозяйка выпучила глаза.
– Да.
– Не может быть!
– Точно, помер! – подтвердил Кочкин.
– Так ведь он же еще не старый и такой был с виду здоровый. И вдруг – умер!
– Михаил Федорович Скворчанский, вы правы, был человеком здоровым и прожил бы еще невесть сколько. Однако умер он не своей смертью…