– Ну а чем бы торговать стал? – повернул голову в сторону кучера фон Шпинне.
– Да чем? Шапками. Это, если внимательно глянуть, золотая жилка. А ведь есть такие места, где за нашу шапку вдвое дают…
Еще немного поговорив о выгодах торговли шаповаловским товаром, сыщики, оставив кучера с коляской возле сходного дома, пошли искать старосту. Нашли его у себя во дворе, он сидел под вишневым деревом и строгал ножом какую-то палку. Фома Фомич быстрым шагом приблизился к нему и, не давая старосте возможности задавать вопросы, сказал:
– Я полковник фон Шпинне, это… – Фома Фомич кивнул в сторону Кочкина, – чиновник особых поручений при начальнике губернской сыскной полиции господин Кочкин.
Староста от неожиданности и такого напора уронил нож и палку. Вскочив на ноги, он был по-домашнему простоволосый, босой, в полотняной рубахе и таких же портках, однако на груди висел бронзовый знак отличия, принялся кланяться. Больше кланялся Кочкину, очевидно, на него произвела впечатление его должность.
– Ну хватит! – остановил фон Шпинне. – А то, не ровен час, голова отвалится, и как ты потом без головы? Мы к тебе по делу. Где присесть можно?
Староста тут же, не говоря ни слова, умчался и скрылся в опрятном, под дранковой крышей домике с мытыми оконцами и белеными стенами. Через мгновение перед сыщиками появились два венских стула, а сам староста был уже обут в поршни, а на голове картуз.
– Вот, ваше степенство, присаживайтесь! – сказал он свои первые слова. Голос у него оказался распевным, диаконским. После чего сорвал с головы картуз, как знак уважения, и повесил на сук вишневого дерева.
Фома Фомич с Кочкиным сели на предложенные стулья, а староста вернулся на своем место – перевернутое вверх дном старое деревянное ведро.
– Чем могу быть полезен?
– Тебя зовут-то как?
– Тимофей.
– А по батюшке?
– Да зачем по батюшке…
– Такой порядок. Как по батюшке?
– Тимофей Силыч…
– Так вот, Тимофей Силыч, как я уже говорил, мы с господином Кочкиным к тебе приехали по делу. Дело у нас срочное и важное. И такой важности, что нельзя его ни на миг отложить. Скажи нам, это ведь у вас здесь когда-то проживали Прудниковы?
– Прудниковы? – староста почему-то потрогал нос.
– Да!
– Это те, что мучной торговлей в Сорокопуте занимались, а опосля вымерли все? – староста пригладил редкую сивую бороденку.
– Да, эти самые.
– Эти точно, ваша правда, у нас проживали, только давно это было. Я уже и не припомню, как они выглядели, Прудниковы эти…
– А это и не нужно! – оборвал старосту фон Шпинне. – Ты мне, Тимофей Силыч, вот что скажи: какие-нибудь родственники у Прудниковых в Шаповалово остались?
– Сродственники? Нет, сродственников у них тут не осталось. Была бабка, да и та уж лет как пять назад приказала долго жить. Но была она родственницей или нет, сказать точно не берусь. Слухи ходили разные: одни утверждали, что была, а другие говорили – не была. И не знаешь, кому верить!
– Эта бабка одна была или с ней еще кто-то жил?
– С ней жил пацан…
– Что за пацан?
– Говорили, что это вроде бы сын Глафиры Прудниковой, незаконнорожденный. Родители настояли, чтобы Глафира, после того как разрешилась от бремени, отдала его…
– И, стало быть, они привезли его к этой бабке, которая, может, и не родственница?
– Верно! – выпятив нижнюю губу, кивнул староста.
– Долго мальчик воспитывался у нее?
– Да, почитай, лет до пятнадцати, а потом пропал, и никто не знает куда. После этого и бабка померла, то ли от старости, то ли от тоски, а может, от того и другого, все вместе навалилось.
– Припомни, Тимофей Силыч, может быть, этот пацан, как его звали-то?
– Федором! А фамилию ему присвоили по вопросу – чей? Ну а чей? Бабкин!
– Понятно! Так вот, может, этот Федор Бабкин объявлялся здесь после смерти старухи?
– Точно не могу сказать, но что-то было, кто-то приезжал. После старухи какой-никакой домишко остался…
– Так кто приезжал?
– Ну, мужчина какой-то…
– Может, это и был пропавший Федор?
– Спорить не буду, может, и он, а может, и не он. – Судя по всему, у старосты на все вопросы был один ответ: «Может, да, а может, нет!» – А с другой стороны, какой прок чужому человеку сюда приезжать? Наверное, это Федор приезжал…
– Но ты с ним не встречался?
– А мне, прошу прощения, какая с того радость? С каждым сюда прибывшим не навстречаешься, да и не мое это дело. – Вяло махнул рукой староста. – Просто слухи ходили, будто кто-то приезжал, на кладбище ходил, просил мужика какого-то могилку поправить. Это было!