— Я впечатлен твоими глубокими познаниями в этой области. — Терис почувствовала, как рука легла на спинку ее кресла, и втянула голову в плечи, нервно прижимая уши. — Больше ничего не хочешь рассказать?
Знает... Все знает. Убьет?.. Но ведь она не нарушила Догматов...
«Не опозорь Мать Ночи»...
— Я...я ведь не должна вам врать...
— В твоих интересах этого не делать. — спокойствие в голосе Лашанса внушило ей некоторую надежду, хотя за ним могло скрываться что угодно.
— И вы...все знаете?..
— Это я и хотел выяснить. Вдруг какие-то детали я упустил. Или убийство Валена Дрета и побег Клаудиуса Аркадии в один день — всего лишь удивительное совпадение.
Терис вздохнула и до крови продавила себе кожу на ладонях. От глаз Спикера это не скрылось, и он аккуратно разжал ее пальцы, положив руки на подлокотники кресла. Вцепляться в них было не так больно и менее травматично.
— Клаудиус Аркадиа заказал Руфио, он...наш заказчик. — полукровка с трудом подбирала слова, которые не превратили бы ее объяснения в бред, — И...его побег мог бы отвести подозрения от Братства. Дрета мог убить и он...перед тем, как сбежать. Я подумала...
— Подумала? Какое неожиданное обстоятельство во всей этой ситуации.
Терис почувствовала, как к лицу прилила кровь, и с трудом заставила себя говорить дальше.
— Его дочь убили, и он заказал ее убийцу, что в этом плохого... И почему он должен был сидеть всю оставшуюся жизнь в этой дыре... Я не могла поступить иначе. И шел он очень тихо, нас не заметили. — пальцы до побеления костяшек сдавили подлокотники, — И...это не запрещено Догматами.
Молчание давило, но еще больше давил взгляд Люсьена Лашанса. Он стоял на прежнем месте, и, Терис спиной чувствовала, взгляд его был спокоен, хотя ее слова несколько озадачили его. Не надежностью и логикой оправданий, которые ровно ничего не стоили, а тем, что до такого вообще можно додуматься...
— Я не знаю, как ты до такого дошла, но все же поинтересуюсь: ты вообще думала, что будешь делать, если тебя увидят?
— У меня был кинжал...
— И Клаудиус Аркадиа, за которого можно спрятаться, я правильно понял?
Терис с шипением выдохнула сквозь зубы воздух, лихорадочно ища ответы, способные звучать не то чтобы убедительно, но хотя бы не совсем бредово.
— Стража устала, им лень ходить по этим подземельям, там темно и холодно, их смена подходила к концу. И они почти не смотрели по сторонам, играли в карты...
— И сколько их там было?
— Около десяти, кажется.
— И один из десяти мог бы вас увидеть. А остальные девять охотно прибежали бы на его крик.
— Но не увидел же! — спокойствие, редкое для полукровки, умерло, и слова полились бурным потоком, — И задание я уже выполнила, Вален Дрет был уже мертв, когда я взялась вытаскивать оттуда Аркадию.
— То есть ты считаешь, что имела право отправляться на тот свет?
— Я уже все выполнила, задание не было провалено.
— Ты не ответила на мой вопрос.
— Да вам-то какая разница? — Терис раздраженно обернулась, впиваясь глазами в лицо Спикера, скрытое сумраком, до которого не дотянулся свет свечей, — Это моя жизнь, я сделала, что мне поручили, имею право ей рисковать, если считаю нужным! А убийц много, еще завербуете.
Тишина продлилась не дольше секунды, и за это краткое время до Терис успело дойти очень многое: сорвавшись на крик, она явно перегнула палку... И горящий огнем Обливиона взгляд нависшего над ней Спикера говорил о том же.
— Я не для того выбивал у Черной Руки разрешение тебя взять, чтобы ты через месяц работы погибла из-за какого-то заключенного и собственной глупости. И не для этого тащился через полстраны и искал тебя в тех руинах. Я... даже того аргонианина был готов убить, если бы он загнал тебя в угол, потому что мне осточертело видеть, как до новичков стража или их враги добираются раньше, чем мы. Но ты его убила сама, лишний раз подтвердив мои намерения тебя завербовать. И ты хорошо работаешь и многое можешь, только почему-то считаешь себя вправе разбрасываться своей жизнью и хоронить способности.
Черная тень отстранилась, открыв дорогу рыжему свету, но Терис еще несколько секунд видела перед глазами до ужаса спокойное лицо Лашанса. Оправдываться больше не хотелось, не было сил и желания, зато тяжелой, давящей волной накатило сожаление о сказанном. Как обычно, сначала сказала, потом подумала...подумала и ужасно раскаивалась.
— Спикер... — жалобный голос растерял недавнюю злость и напор и сорвался на тихий писк, недопустимый для убийцы.
— На, держи. — на столе перед ней оказался контракт, — Нравится спасать людей — спасай дальше.
— Спасать?..
— Франсуа Мотьер, инсценируешь его смерть. — голос, секунду назад полный сдерживаемой ярости, был устало спокоен, — В контракте все написано, вино летаргии возьмешь в лаборатории, Очива выдаст.
— Разве Братство спасает людей?..
— За деньги и кровь — да. Хотя ты, как я вижу, решила перевести это на бесплатную основу.
Терис смолчала, проглотив порцию яда безропотно, и неловкими от волнения пальцами не с первой попытки подняла со стола контракт, никак не хотевший отставать от столешницы. На деревянных ногах сделала пару шагов к двери, когда ее догнал голос убийцы.
— Чтобы оплатить заказ кровью, Мотьер убил свою мать. Ситис принял ее жизнь вместо его, и теперь ты должна его спасти.
Терис остановилась и обернулась через плечо; убийца стоял к ней спиной, на фоне пятна света вырисовывался только черный силуэт.
— Зачем мне это знать?..
— Чтобы ты понимала, что не все наши заказчики жаждут справедливого возмездия как этот Клаудиус Аркадиа. Прими это как есть и работай, мне не нужен второй Корнелий.
Глава 14
Осень в окрестностях Королла все еще хранила часть летнего тепла. На фоне неяркого неба колыхались пожелтевшие кроны деревьев, где-то неподалеку журчал по камням ручей, а в самой чаще, запятнанной тенями листвы, перекликались еще не улетевшие на юг птицы. Дорога пустовала, погруженная в тишину, только со стороны видневшегося за деревьями приората Вейнон долетали звуки молитв, возносимых монахами во славу Акатоша и Талоса.
Их звук, как ни странно, несколько успокаивал, отгоняя давившие последние дни уныние и жгущее изнутри не то чувство стыда, не то злость на себя, прогнавшую из Убежища, стоило Терис туда вернуться. Каменные стены давили на нее, Винсент пытался поговорить, но полукровка предпочла, собрав вещи и получив у Очивы пузырек вина летаргии, уйти на задание и заночевать в придорожной таверне. Лучше уж там, среди чужих людей, которым на нее наплевать, чем в Убежище, где каждый видит все ее проблемы и норовит расспросить и помочь. И единственный ответ, который она может им дать — сама виновата. Виновата, что связалась с Клаудиусом, вытаскивая его из-за решетки, что рисковала собой... Вдвойне виновата,что додумалась заявить о своем праве распоряжаться своей жизнью Спикеру, за что и поплатилась. Не перерезанным горлом, чего она опасалась, а тем, что умудрилась довести его, чье терпение, как ей казалось,было безграничным. А ведь он в ней что-то увидел, заметил способности, раз вытащил из тех руин... От его внезапно высказанной готовности убить Ушижу стало только хуже, и Терис изо всех сил старалась об этом не думать, хотя где-то в глубине души зрели не самые лучшие выводы о самой себе.
Она совершенно не умела ценить людей и в любой заботе видела лицемерие или обман, непременно обещающий ей не самые лучшие события в будущем. Так же было с Харной в день их последней встречи — та пыталась достучаться до нее, просила беречь себя и найти работу, а она терпела ее слова, стиснув зубы, и ждала, когда подруга куда-нибудь уйдет. Уйдет, исчезнет, перестанет донимать своей заботой, от которой ей не легче. И она правда ушла и исчезла, и теперь лежит в могиле около часовни Королла там же, где и другие бойцы. Смутный страх, глупый, необоснованный, едва не заставил ее развернуться и бежать обратно к Спикеру, просить прощения, но Терис заставила себя успокоиться. С ним ничего не случится, она вернется, блестяще выполнив задание, принесет свои извинения и, наверное, в будущем постарается свыкнуться с мыслью, что есть люди, которых ее жизнь правда заботит.